Белл многозначительно покосилась на простой чепчик Хонор, и та невольно пригнулась.
– Но ты сама каждый день ходишь в одном и том же чепце, – заметила покупательница.
Белл провела рукой по своему чепцу, почти такому же скромному, как у Хонор, но с оборкой по краю и веревочкой сзади, которую можно было подтягивать, и тогда ткань на затылке собиралась в складки.
– Шляпнице у себя в магазине не следует ходить в модных шляпках, – объяснила она. – Чтобы не затмевать покупательниц. Здесь вы должны выглядеть потрясающе, а не я. Я надеваю свои шляпы на выход.
Несмотря на перепалки о ценах, фривольные украшения на грани приличия и возникавшее временами малоприятное ощущение, что она исполняет роль бесплатного развлечения для жительниц Веллингтона, Хонор нравилось работать на Белл. Над чем бы ни трудилась, по крайней мере, она занималась делом, и у нее не было времени предаваться печали о прошлом и страху перед неопределенным будущим.
Сидя у открытого окна, Хонор дважды видела, как мимо проезжал Донован на своем гнедом коне. Во второй раз он остановился у гостиничного бара, расположенного через площадь напротив шляпного магазина, спешился, поднялся на крыльцо и встал, опираясь на перила и глядя на магазин – а Хонор казалось, будто прямо на нее. Она отодвинулась от окна, но все равно чувствовала на себе взгляд Донована. Ей пришлось перебраться на заднее крыльцо, чтобы спастись от его пристального внимания.
Белл выдала Хонор еще одну партию капоров, но, прежде чем приступить к работе, она пару минут посидела, прислушиваясь. Из поленницы под навесом не доносилось ни звука, но Хонор чувствовала, что там кто-то есть. Теперь, когда она знала, кто это – и даже знала, как его зовут, – ей было уже не так страшно. В конце концов, это ему надо было бояться ее.
Белл рассказывала о беглых рабах, словно это вполне заурядное дело, но для Хонор подобное положение вещей казалось новым и возмутительным. Бридпортские Друзья осуждали американское рабство и клеймили его позором, но это были всего лишь негодующие слова; никто из них в жизни не видел живого раба. Мысль, что один из рабов сейчас прячется буквально в пятнадцати шагах от нее, ошеломляла Хонор.
Она взяла серый капор с бледно-желтой подкладкой, настолько скромный, что он почти подходил и для женщин-квакеров. Хонор надо было пришить к нему ленты горчичного цвета и желтый шнур для завязок, собирающих в складки ткань на затылке. Сначала подобное сочетание цветов показалось Хонор неудачным, однако к концу работы над капором она согласилась, что бледно-желтый цвет хорошо оттеняет серый, не создавая при этом яркого контраста, и капор не смотрится аляповатым. Хотя горчичную ленту она заменила бы на что-то более спокойное и не бросающееся в глаза. У Белл был весьма своеобразный вкус, но она применяла его умело, и результаты