– Эй! – говорю достаточно слышно, но слабым голосом. – Пожрать что-нибудь принеси. Меня сегодня еще не кормили.
– И не будут! – ухмыляется. – Салман сказал тебя неделю не кормить.
– Ты, чурка хренова, может, сразу пристрелишь лучше? Дай пожрать.
– Еще раз так скажешь, я тебе мозги по стенке размажу.
– Мо́чи у тебя не хватит, чурек. Я же знаю, как ты бьешь. Словно своего любимого ишака по жопе гладишь, когда готовишь к употреблению, – жестом показал, какому именно.
Смотрю, начинает медленно закипать, но, видимо, боится ослушаться распоряжений своего главаря. Но клиент уже повелся. То, что вступил в разговор, – очень хороший признак. Теперь главное – естественно подвести его к мысли о том, что меня за наглость обязательно нужно наказать. Хуже, если бы молчал и тихо сопел про себя в две дырочки.
– Что, баран тупорылый, мозгов не хватает переварить, что я жрать хочу?
– Заткнись, чурка!
– Чурку ты, сын ишака и своей матери, в зеркале увидишь, если твоей тупой башке известен такой предмет, козогреб ты хренов.
– Да я тебе сейчас башку оторву!..
– Это ты-то башку оторвешь, козогреб? У тебя толку не хватит. Только и можешь, что своего ишака использовать. Для всего остального у тебя руки не из того места растут.
Созрел клиент. Только пламени из ноздрей нет, а так – вылитый дракон. Просто кипит от злости. А зря! Голова должна быть ясной, злость же – очень плохой советчик! С грохотом откинулась решетка, рядом со мной опустилась лестница, по которой начал спускаться боевик, в правой руке держа автомат. Кстати, по манере его держать можно определить, что «дух» нисколько меня не опасается. Ну еще бы! Когда, замерзая, разминался в камере, «душара» где-то шарахался, грелся на солнышке, а как только сверху капать начало, приполз под крышу. Сейчас же что видит и слышит? Голос слабый, сижу в одной и той же позе, даже не делал попыток встать. Невдомек будущему покойничку, что я, практически не шевелясь, размял все мышцы, готовясь к решающему броску. Удавка уже прихвачена, как нужно, ноги промяли необходимые ямки, чтобы не поскользнуться в критический момент.
Спускаясь с последней ступеньки, боевик оказался ко мне правым боком. Автомат, как какая-то палка, перехвачен ладонью правой руки. Идиот, он, наверно, думал, что я буду от него ползком по полу убегать? Этот в голову точно только ест, думать ей даже не пытается. Иначе бы понял, что с таким хватом оружия, да в правую сторону он не то, что выстрелить, даже ударить не сможет. Или это я молодец? Хорошо сыграл ослабленного, не способного даже громко говорить? Как бы то ни было, а мне от этого не хуже!
В момент, когда «дух» делал последний в своей никчемной жизни шаг с лестницы, я мгновенно взмыл с места, отработанным движением набросил на шею удавку, рванул руки,