И вот, будто повинуясь воле невидимого хореографа, железные махины начинают свой выход: тяжело покачиваясь, медленно и грациозно они выруливают на взлётную полосу.
– Пока всё чётко! – сказал, ни на кого не глядя, будто самому себе, генерал-лейтенант. – В норматив укладываются!
Присутствующие под тентом, словно проверяя слова генерала, сдвинув брови, внимательно всматриваются в секундомеры и, переглядываясь, одобрительно кивают головами.
Самолёты взлетают один за другим. Из-за фантастических размеров создаётся впечатление, что транспортный борт разбегается недостаточно быстро, а потому двигатели не смогут поднять такую махину, и она, соскочив с бетонки, покатится по чистому полю до самого аэродромного ограждения, а то, проломив забор, помчится и дальше… Но, пробежав полтора километра по взлётной полосе, Ил приподнимает нос, будто прикидывая, не пора ли…
«Пора!» Пилот берёт штурвал на себя, увеличивая угол атаки, четыре турбореактивных двигателя, подвешенных на пилонах под крыльями, уже не дают опуститься носу, и тяжёлый транспортник плавно отделяется от земли и начинает набор высоты. Нереальность этой картины может напомнить книгочею с развитым воображением историю барона Мюнхгаузена, вытаскивающего себя за волосы из болота вместе с лошадью. Но откуда здесь книгочеи? На взлетном поле присутствуют военные – сугубо прагматичные люди, и такое сравнение никому из них в голову не приходит.
«Илы» ложатся на курс. Сверху их прикрывают верткие истребители. Они, словно хищники, носятся взад-вперед на минимальной для себя скорости и в любой момент готовы сорваться в сторону появившегося противника, чтобы заклевать его своими острыми носами и не допустить до мощных, но малоподвижных транспортников.
Солнце, при полном отсутствии облаков, поджаривает землю, которая от этого местами словно вспучивается мелкими и какими-то шелудивыми горами, никак не скрашивающими пустынный пейзаж. Под ярким потоком света в прозрачном воздухе каждая трещинка, камешек, ямка приобретают невероятную контрастность, словно под увеличительным стеклом. Транспортники выходят на полигон, в зону десантирования.
Если смотреть с земли, то начало боевой работы можно определить по маленькому белому парашютику, выскакивающему из распахнутого брюха головной машины. Он вытягивает за собой купол побольше, вслед которому, будто догоняя его, чтобы проглотить, быстро выползает исполинская медуза. Через пару секунд она распадается на десяток больших белоснежных куполов, под сенью которых укрылось ещё одно соцветие маленьких полусфер. Замыкает эту купольную пирамиду, с земли напоминающую белую дизайнерскую ёлку, БМД, которая вместе с надувной подушкой и парашютами долю секунды летит параллельно земле вслед за самолётом, но потом семь тонн перетягивают, боевая машина падает, обгоняя парашюты, превращается в надежную подставку «ёлки»