– А какая разница, есть или нет?
– Чё, ответить не можешь?
– Допустим, есть.
Вик выглядел пьяным и больным, хотя Пётр не видел, чтобы после смерти парня он прикладывался к бутылке. Можно было подумать, что кофе действует на него похлеще китайского ви́ски.
Пётр отвернулся.
Из-за приоткрытой двери в диспетчерскую слышался обеспокоенный голос Аллы. Лампа на потолке потрескивала и мерцала. Болела голова.
– А зачем, – не унимался Вик, – те пушка?
– На память.
– На чё, блядь?
Вик шумно выдохнул, осушил залпом стаканчик и тут же скривился, прикрыв ладонью рот.
– Ты в порядке вообще? – спросил Пётр. – Выглядишь не очень.
– На себя посмотри! Бледный как, – Вик всё ещё тошнотворно кривился, – как ебучий мертвец!
– Ты принял что-то?
– Яду бы…
Вик повернулся к кофейному аппарату и стал водить по экрану пальцем. Напитки появлялись и исчезали – все в красивых фаянсовых чашках, с одинаковым, завивающимся в петельку, паром.
– Успокойся, – сказал Пётр, – кофе тебе не помогает. Постарайся себя в руки взять. Нам нормально надо выглядеть.
– Да я… – Вик оставил в покое аппарат. – Думаешь, блядь, одному те плохо бывает?
– Посиди. – Пётр показал на скамейку.
Вик – важно, вразвалку – подошёл к нему и ткнул его пальцем в грудь.
– А ты мне тут не указывай, блядь! Посидишь тут сам! Скоро мы вместе, блядь, – он усмехнулся, – посидим!
– Да пошёл ты!
– Чё! – Вик задиристо вскинул руки, но тут же успокоился и уставился себе под ноги.
– Садись! – рявкнул Пётр.
Вик плюхнулся рядом с ним и привалился к его плечу.
– Не, ты скажи, вот на хуя те пушка? Ты ей чё делаешь вообще? Тёток пугаешь?
– Витя, – Пётр легонько оттолкнул его, но Вик едва не грохнулся со скамейки, – лучше ты мне скажи, Витя, а где бутылка?
– Чё? Бутылка? – Вик хохотнул. – Выпить хошь, да? – Он вновь придвинулся к Петру. – Так это не вопрос, чё. Щас Аллку зарядим, она, блядь, как метнётся…
Вик взмахнул рукой.
– Ты её чего, добил втихаря? – спросил Пётр.
– Кого? Аллку? – Вик картинно вытаращил глаза. – Да ты чё, блядь, охуел што ль совсем, товарищ хороший? Аллка тётка намальная, она вот ща вискарика нам…
Хлопнула дверь – Алла закрылась. Слушать пьяные вопли Вика и правда становилось невыносимо.
– Не, ну почему ты мне не сказал, чё у тя пушка есть? – снова заныл Вик. – Аллке сказал, а я? Я чё, блядь, те не друг што ле?
Пётр вздохнул и закрыл глаза.
14
Краевский – за глаза его все называли Краем – устало посмотрел на Петра.
– Вы знаете… – начал Пётр.
Край – невысокий, тощий, с запавшими глазами – был похож на больного раком. В тёплом, нагревшемся от старых потолочных ламп воздухе висела пыль.
– И что вы тут устроили?
– Слушайте, – Пётр заёрзал на стуле, – я бы хотел принести извинения за своего напарника. Всё-таки ситуация…
– Да