На террасу вышла Лукреция с папиросой и покачала головой:
– Все шпионы предсказуемы. Бакенщик зимой приезжал. Сначала Маяковским долбил с выражением и пафосом, чтобы рассмешить нас, а загадал Штейнберга. Ну откуда у меня, скажи пожалуйста, Штейнберг? Ради общего развития Лайки могли бы и отступить от диссидентщины. А он теперь назло пишет ей в тетрадь частушки и поговорки.
– Зато у мамы из-за таких пряток появилось много книг со стихами, – подала голос Аглая. – Я по Пушкину и Лермонтову найду что угодно за секунду, потому что… потому что много запомнила с детства. Не верите? Запрячьте мне, что хотите из Пушкина.
Крэзи-бой посмотрел на девушку с грустью и торжественно объявил:
– Я тебе верю!
Вытащил погасшую папиросу из руки присевшей на подлокотник его кресла Лукреции и спросил:
– Она прозу читает?
– А зачем? – пожала плечами Лукреция.
– Откуда тогда такая поразительная грамотность? Ни одной ошибки. Те, кто мало читает, редко пишут грамотно.
– С десяти лет раз в неделю мой сосед по даче профессор Ционовский преподавал ей русский язык и математику. Да-да! А ты думал, что профессор ко мне клеится, а Лайку домработница только одна и воспитывала? Кстати, это он сказал, что поэзия предпочтительна при установлении правильного понимания языка. И оказался прав. Стихи – самое то для умственно отсталых.
– Не надо так говорить, – Крэзи-бой покосился на девушку. – Стихи – это образы, нужно читать прозу, чтобы…
– Чего же ты прозу не декламируешь, а? – перебила Лукреция. – Это ваша четверка придумала играть с нею в стихи. Шпарили бы прозу наизусть, глядишь, и у меня на полках стояли бы другие книги.
– Да уж… – Крэзи-бой завел руку назад и обхватил Лукрецию за объемную талию. – Я из прозы наизусть помню только выдержки из статей Ленина. Со дня принятия в комсомол помню, как выжгло от страха, что не примут.
– А «чуден Днепр при тихой погоде»? – толкнула его плечом Лукреция.
– Нет. Гоголя плохо помню, из Горького помню «над седой равниной моря гордо веет буревестник».
– Но это же стихи!
– Думаешь?..
– А я что говорю? Стихи всегда лучше для слабоумных.
Лукреция шлепнула ухажера по заблудившейся руке, и они ушли в дом пить водку.
Аглая спустилась со ступенек в мокрую траву и медленно пошла босыми ногами к лягушке, застывшей в невесомости мелкого дождя. Подкралась сзади и опустила холодную ступню на черно-зеленую спинку так легко и нежно, что лягушка не ощутила угрозы.
Из окна столовой Крези-бой внимательно следил за девушкой. Погибшая лягушка была ему не видна, но несколько таких особей он заметил на дороге, раздавленных шинами, поэтому легко смог представить, что именно тщательно оттирает Аглая со ступни о мокрую траву.
– Лакрица! – крикнул он хозяйке, на скорую руку собиравшей закуску в кухне, – А где сейчас дневники твоей дочери?
– Дневники? – удивилась вошедшая с подносом Лукреция. –