– Слушай, браток, тебе есть хоть где притулиться на ночь? А? Пойдем со мной, в километре отсюда возле Москвы-третьей есть один старый вагон – там обычно никого нет. А если и есть – то вполне приличные люди. Вурдалаки на вокзале обычно так нажираются, что далеко от площади не отходят, падают тут же на газонах. Пойдем со мной. – Я поднял руку к небу и повысил голос. – Эй, брат! Ты хоть слышишь, что я сказал?!
Странник, словно глухонемой продавец календарей, не нарушал своего молчания.
Я подумал, что глупо продолжать здесь сидеть – огрубевшая кожа рук уже чувствовала падающие капельки начинающегося дождя. Я неуверенно хмыкнул, поднялся и повернулся к подземному переходу. Дождь набирал силу, пора было уходить.
И вот только тогда Странник встал и словно моё зеркальное отражение повернулся к переходу – его лицо было по-прежнему прикрыто капюшоном.
Я осторожно спустился в переход – Странник последовал за мной…
До Москвы-третьей мы шли минут двадцать, спотыкаясь о рельсы и шпалы. Странник шел позади где-то на расстоянии пяти-шести шагов от меня. На протяжении всего пути он не проронил ни слова, да я и сам больше не делал попыток заговорить с ним.
Вагон, куда мы направлялись, стоял на запасной ветке, по которой давно, не первое десятилетие, не ходили поезда. Трухлявые мокрые шпалы между ржавых рельсов заросли травой и лишайником…
Мои рваные туфли безнадежно отсырели, а одежда насквозь промокла, когда я вскарабкивался внутрь вагона. Я протянул было руку помощи Страннику, но он ненавязчиво отверг мою помощь.
В вагоне сегодня никого не было – это могло быть и хорошо, и плохо – в том случае, если этот Странник окажется опасным типом. Хотя я уже привык к моему попутчику, кто бы он ни был – Странник или обычный бомж – и не чувствовал никакой исходящей от него опасности.
В бывшем вагоне было темно и более чем просторно для двоих бездомных. Никто из привокзальных бичей сегодня не позарился на это пристанище, несмотря на то, что шел дождь. Здесь в правом углу, где в крыше вагона зияли дыры, можно было даже разжечь небольшой костерок, чтобы немного отогреться.
Я достал из кармана спички, когда вдруг услышал первые слова странника:
– Невеселая у нас судьба!
От низкого грудного голоса незнакомца я вздрогнул. Осторожно положив спички на пол, я удивленно повернулся к Страннику:
– Что вы сказали?
– Проклясть легко – простить трудно. – В его голосе не было каких-либо особых мистических интонаций, и я начал расслабляться.
– Чего? – Я невольно улыбнулся, живо вспомнив сцену молитвы в Иверской часовне и то, как я честил этих лицемерных верующих. Неужели Странник думает по-иному?
– Рабом греха быть легко – свободным трудно. – Странник сжал свои ладони. – Прости всех благополучных.
Недавний гнев с новой силой вспыхнул в сердце. – А