Путь сюда, на площадь, лежит через пьянку, но бывают и исключения. Когда-то я был совершенно не пьющим человеком. Теперь-то мне без бутылки не обойтись. По нашим бомжацким понятиям алкоголь помогает выжить и смириться со своей участью. Участью российского бомжа. Участью, от которой, согласно русской поговорке, лучше не зарекаться.
А ведь еще совсем недавно я – наивный представитель столичной творческой интеллигенции – входил в двадцатку лучших художников города! Я был горд собой и полагал, что правительство будет беречь свою интеллигенцию и заботиться ней. Слишком поздно я понял, насколько новому правительству на меня в буквальном смысле плевать.
Несколько лет назад у меня тяжело заболела мама, которая жила в деревне в одном из районов Новгородчины. Нужны были деньги на лекарства и уход за больной. Я принял трудное решение продать свою однокомнатную квартиру на Ленинградском проспекте и переехать к маме – денег с избытком хватило бы на нашу жизнь и ее лечение. Я думал, что поступаю как заботливый сын, да и творчество в сельской местности пошло бы лучше…
Приятель-иуда порекомендовал мне одно квартирное агентство, «которое не тратит много времени на бумажную рутину». При первом знакомстве с риелторами этой фирмы у меня появились сомнения, – их внешний вид, повадки и лексикон вызывали в памяти телесюжеты криминальной хроники. Но я подумал тогда, что черные риелторы – уже вымерший вид преступников, как и рэкетиры. Оказалось, я ошибался. Отрезвление было быстрым и жестоким. Пока шло оформление документов, меня заперли в квартире и даже в туалет я мог выйти по разрешению. Все это время меня поили водкой, вливая ее почти насильно. Я падал на грязный пол и засыпал с надеждой, что на следующий день все это прекратится. Но следующий день оказывался еще страшнее. Через несколько дней меня было уже не узнать.
Меня жестоко били, тонкая художественная натура сломалась быстро. Так я лишился квартиры, слишком легко и слишком жестоко, как мне тогда показалось. Но бандиты, хотя здравый разбойничий смысл предписывал убийство, сохранили мне жизнь. Может быть, просто мой пожухлый вид не вызывал у них никакого опасения. Может быть…
Затем мне пришлось испытать еще одно сильнейшее разочарование. Оно настигло меня в районном отделе милиции, где следователь отказывался принять у меня заявление, так как я сам,