– Матушку Смоленскую понесли! – прокричала баба.
Алпатыч вышел на перекресток и увидал, как проносили священники в ризах икону и редкая толпа шла за ними. Какой-то полк шел назад от предместья.
– Позвольте спросить вашего благородия, – сказал Алпатыч, открывая лысую голову,[397] – побежден ли неприятель?
– Сдают город,[398] – коротко отвечал офицер и тут же обратился с криком к солдатам.
– Я вас дам по дворам бегать! – крикнул он на выбежавших из рядов и заворачивавших в двор Ферапонтовых солдат. Солдаты, однако, проскочили во двор, другие в лавку.
Алпатыч вошел на двор, велел выезжать кучеру и[399] увидал Ферапонтова, подошедшего и остановившегося у открытых дверей лавки. В лавке человек 10 солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами.[400]
Ферапонтов вошел в лавку, хотел крикнуть что-то, но вдруг остановился и, схватившись за волосы, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи[401], всё бери, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он.
Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать.
Алпатыч[402] торопил своего кучера. Полк всё еще тянулся по улице Фер[апонтовых].[403] Было уже совсем темно, и звезды зажглись на ясном небе. У угла дома Ферапонтова под амбаром толпилась кучка солдат[404] и начинало светить, точно заря занималась. Это был заряд пороха,[405] который зажгли солдаты[406]. Алпатыч[407] подошел посмотреть. Угол амбара загорался благодаря тесинам, которые подкладывали солдаты. Ферапонтов выбежал к горящему углу.
– Распаливай, тащи всё,[408] всё… всё. Туда ей дорога! – кричал Ферапонтов, армяком раздувая огонь. Около пожара всё больше и больше собиралось народа.
– Важно! Пошла драть! Вот пошла! – слышались голоса.
– Пропадай всё! – кричал голос Ферапонтова.
Алпатыч долго не мог оторваться от вида этого пожара и стоял тут же в толпе. Чей-то знакомый голос окликнул его:
– Алпатыч!
– Ваше сиятельство! – отвечал Алпатыч, узнав голос князя Андрея. Князь Андрей в плаще, верхом на серой лошади стоял на перекрестке и[409] оживленным взглядом смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь?
– По приказанию его сиятельства, сейчас возвращаюсь. Ваше сиятельство, что же, или уж пропали мы?
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре: «Смоленск взят, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Горки».
[Далее