6
– Пожалуйста, перестань жужжать, – говорю я Кейт. – Как я могу думать, когда ты так шумишь. – Это не особенно приятные воспоминания.
Я не жужжу.
– Ладно. Перестань пищать. – Тихий звук, похожий на писк комара у самого уха, постепенно усиливается и становится невыносимо громким. – Перестань! – У меня начинает болеть голова.
По-настоящему. Боль пробуждается где-то в глубине глаз, постепенно вырываясь наружу и превращаясь в пульсирующую мигрень.
Я тише воды и ниже травы на могиле.
– Очень смешно. Погоди. Это не ты. Это похоже на гудок автомобиля. Какого че…
– МЫ ЕЕ ТЕРЯЕМ, – говорит, нет, кричит кто-то. Но кто?
Я слышу, как вздыхает Кейт рядом со мной. Этот звук почему-то навевает печаль, словно треск рвущегося старого кружева. Она шепчет мое имя, а затем говорит: «Пора». Меня это пугает – опустошение в ее голосе и само слово. Неужели я использовала все отведенное мне время? Почему я не сказала больше? Не задала вопросы? Что со мной случилось? Я знаю, что она знает.
– Кейт?
Ничего.
Внезапно я куда-то проваливаюсь, падаю.
До меня доносятся голоса, но слова не имеют смысла, а боль так сильна и жестока, что все силы уходят на то, чтобы не закричать.
ГОТОВО.
Я чувствую, как моя душа выходит из тела, отлетает. Я силюсь открыть глаза – а может, они открыты, неизвестно. Я просто чувствую тьму – противную, холодную, осязаемую, как угольная пыль. Я кричу, зову на помощь, хотя и понимаю, что это происходит лишь в моей голове. Я не могу даже открыть рот. Звук, который я представляю, разносится эхом, затихает – и я тоже…
3 сентября 2010 г., 6:27
Джонни стоял рядом с «девятой травмой». Ему потребовалось пять секунд, чтобы решиться последовать за доктором Бивеном к этой палате, и еще меньше времени, чтобы открыть дверь. В конце концов, он журналист. И сделал себе карьеру на том, что проникал туда, где его не хотели видеть.
Не успел он открыть дверь, как на него едва не налетела женщина в костюме хирурга.
Джонни посторонился, уступая ей дорогу, и проскользнул в заполненное людьми помещение. В ярком, режущем глаза свете люди в хирургических костюмах суетились вокруг каталки. Они говорили одновременно и двигались, словно клавиши пианино. Их фигуры заслоняли пациента – из-под синей простыни торчали лишь пальцы ног.
Запищал сигнал тревоги.
– Мы ее потеряли, – крикнул кто-то. – Заряжай.
Комнату заполнило громкое жужжание, заглушавшее голоса. Вибрация пробирала до самых костей.
– Готово.
Джонни услышал пронзительное жужжание, и тело на каталке изогнулось дугой и снова опустилось. Рука сползла с каталки и безжизненно повисла.
– Она вернулась, – послышался чей-то голос.
Джонни увидел на мониторе сигналы бьющегося сердца. Напряжение, похоже, спало. Несколько медсестер отошли от каталки, и он в первый раз увидел пациента.
Талли.
Такое ощущение, словно в палату вернулся воздух. Джонни наконец решился вдохнуть. Пол вокруг каталки был залит кровью.