– Да этот, как его… Михайловский! Очень модный, но я эту белиберду не читаю.
– Какую белиберду? – удивилась Ива.
– Господи, Вета, ты совсем одичала! Даниил Михайловский – пишет исторические романы, которые расходятся, словно горячие пирожки!
На самом деле мать не читала ничего, кроме газет и толстых глянцевых журналов, в которых пересказывались светские сплетни и печатались подробные гороскопы.
– А, тот самый… – озарило Иву. – Слышала о нем. Только, говорят, это не живой человек, а псевдоним, под которым работает группа литераторов.
– Как это – не живой? – возмутилась мать. – Очень даже живой! Призраки дач не покупают… Вета, ты сходи к нему, пусть он спилит то безобразное дерево, а то оно вот-вот на наш забор рухнет!
– Никуда я не пойду, – моментально ожесточилась дочь. – Делать мне больше нечего!
– Вета, господи, какая ты дикая! – тоже моментально ожесточилась мать.
Ива ненавидела, когда ее называли Ветой – это было прозвище старых дев и синих чулок, а она таковой себя не считала. Она была нежной и романтичной Ивой…
Но с Михайловским ей вскоре познакомиться пришлось. Старое, засохшее дерево, как и предрекала мать, рухнуло и действительно несколько попортило двухметровую каменную ограду, разделявшую два участка.
Михайловский явился с извинениями, дерево распилили и убрали, ограду восстановили.
Ива была совершенно очарована.
Беллетрист Даниил Михайловский оказался живым человеком из плоти и крови, порядочным и симпатичным. Ко всему прочему он был холост – за его плечами, как выяснилось, было два очень неудачных брака.
Никакой глобальной перестройки на своем участке делать он не стал, кое-что подремонтировал, пристроил небольшую веранду, соорудил деревянную беседку на заднем дворе – этим и ограничился.
И пригласил Иву на чай.
Первый вечер они беседовали только на общие темы.
– Даниил Петрович, сколько вам лет? Я не из праздного любопытства спрашиваю…
– Что ж, я не женщина, возраста своего скрывать не собираюсь. Мне тридцать пять лет.
– И уже написали столько книг! В год по книге получается, да?
У Михайловского к тому моменту вышла уже четырнадцатая книга.
– Ну что вы, Иветта! – засмеялся тот. – Я начал писать только лет пять назад, на каждую книгу у меня уходит месяца два, три… И еще то время, что я провожу, изучая материалы.
– Так быстро… – удивилась Ива.
– А вы думали! Нынче все делается очень быстро.
– А над чем вы сейчас работаете?
– Пишу о Григории Распутине. Скоро закончу, а в конце зимы, наверное, книга уже выйдет. Я вам ее подарю, Иветта.
– Это было бы здорово… Только, Даниил Петрович, не называйте меня так, я своего имени не люблю. Маменькины причуды… И Ветой тоже не называйте.
– Так как же к вам обращаться?
– Ива. Называйте меня – Ива.
– Ива… – задумчиво повторил