Ньюман смотрел в ее лицо и практически не понимал, о чем она говорит. Он – живой труп и пойдет на поправку?! Сейчас он хотел только одного – умереть и впервые в жизни обратился к богу: «Господи, почему ты не прибрал меня к себе, там, в ущелье?!».
Ощущение радости и какого-то безмятежного счастья не покидало бывшего рыбака. Ярко светило солнце, весело шумел ветер в кронах бука и редких в этих местах елей. Вид со второго этажа на поднимающиеся по склону заросли самшита и разноцветье был настолько восхитительным, что у Генти чуть не закружилась голова. Чтобы совладать с собой, он посмотрел под ноги и с удивлением наткнулся взглядом на красные, суховатые, в прожилках лапки. Правда удивление было мимолетным, и Генти тут же забыл о нем. Сейчас он с восхищением отметил, как цепко эти маленькие лапки с тонюсенькими коготочками держат его на поверхности крашеного металлического оконного отлива. Ему захотелось пройти по этому отливу дальше, и Генти пружинисто прыгнул вперед. «Цок – цок – цок», – тут же отозвался металл. Легкость и свобода, с которой Генти удалось это проделать и не сорваться вниз, была настолько восхитительной, что рыбак не удержался и громко возликовал: «Чжик-циик-чир-цжик-циик-чир!». «Да я могу все!», – пронеслось в его голове, и, пружинисто оттолкнувшись, он взлетел. Ловко улавливая восходящие теплые потоки воздуха, Генти, резкими и частыми взмахами крылышек, легко поднялся над клиникой, которая теперь с этой высоты казалась детским, игрушечным разноцветным домиком и, сделав круг над ее ухоженной территорией, снова возвратился к знакомому окну, мягко приземлившись на металлический отлив. Склонив голову набок, рыбак посмотрел одним глазом через стекло – внутрь комнаты. Потом скакнув, повернулся другим боком и снова заглянул в больничную палату, где на кровати лежал человек с замотанной бинтами головой и синяками на лице. Сначала Генти показалось, что этот человек мертв – настолько обездвиженной и безжизненной была его поза, но потом тот открыл глаза и взглянул на него. Только эти, полные муки глаза на мертвенно-бледном лице свидетельствовали о том, что в этом теле еще есть жизнь.
«Да это же доктор Ньюман!», – озарила его сознание догадка. «Ньюман… какой Ньюман? Кто это? Что такое доктор? Доктор?», – через секунду от былого озарения в мозгу Генти не осталось и следа. Более того, ему была не интересна картина этой палаты, этот человек, и все, что находилось там – за тонкой перегородкой прозрачного стекла. Гораздо интереснее было тут. Краем глаза Генти заметил, как маленький темно коричневый жучок – короед, он откуда-то знал это совершенно точно, неосмотрительно за какой-то своей надобностью