Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая. Екатерина Романова

пор мне претит твое общество.

      – А я помню, мы договаривались, что ты держишь язык за зубами, а трусы – на месте.

      – Баринов, ты за словами следи, если зубы дороги!

      – Позовешь защитничков? – прошипел он, брызгая слюной.

      – Я, знаешь ли, научилась парочке приемов от местных.

      У Егора дернулась верхняя губа. Он отодвинул стул и оседлал его задом наперед.

      – Маша, если ты не остановишься, моя мать примет меры. Они с Кириллом настроены куда более решительно, и не станут терпеть твои выходки! Ты пойми – я единственный, кто на твоей стороне. Что бы ты ни думала, я люблю тебя.

      – Сейчас расплачусь, – скрестила руки на груди.

      – Можешь считать меня бараном – как угодно, но ты жива только благодаря мне.

      Откуда он узнал про барана?!

      – И на тот случай, если тебе очень захочется поболтать, ну, знаешь, обсудить с графом или кем-то еще, как можно нас убрать, знай. Если со мной, матерью или Кириллом что-то случится, наши люди активируют протокол «последний фейерверк». Объяснить, что это значит?

      Я смотрела на Егора как на полоумного террориста.

      – Бабах, бабах, бабах, – с лихорадочной улыбкой и жестикулируя, произнес он. – В столице и всех городах социального значения распустятся бутоны с тротиловым ароматом. По всему Китриджу. От Айрона до Ортингтона.

      – Вы сумасшедшие!

      – Мама велела передать, что это последнее предупреждение. Весь город видел, как ты зажималась с графом, а мы договаривались о другом.

      – Я сделала и делаю все необходимое, – голос дрогнул.

      – Да если бы я не появился, он бы отымел тебя прямо в прихожей!

      – Думай, что говоришь! – я вскочила и поджала губы, чтобы не наговорить лишнего. Но видит бог, еще слово – и не сдержусь. Несмотря на все угрозы, несмотря ни на что – не сдержусь ведь!