– Маги сарсонского ордена, знаешь ли, тоже.
– Сэр Кристиан! Простите за мещанский язык, но вы взрываете мой мозг! То вы холодны и намекаете на невозможность наших с вами выдуманных, замечу, отношений, то проявляете ко мне недвусмысленный интерес, словно наши отношения – настоящие!
– А какой реакции ты ждала после всего что сделала? – по моей щеке скользнуло горячее дыхание.
– Нормальной! Сначала злость, потом – прощение.
Граф жестко усмехнулся.
– Будем считать, что ты прощена.
Хлеще пощечины. Я захлебнулась от возмущения. Прямо к жизни меня вернул, прощена, видите ли!
– Не могу сказать о вас того же! Вы переходите все границы, сэр Кристиан, – уперлась ладонями в его грудь, но проще сдвинуть скалу с места.
– О каких границах может идти речь, когда ты смешала нашу кровь?
– Вы умирали. Я бы сделала это для любого.
– Даже так? – у него заходили желваки.
– Мы ходим по кругу! Вы важны для меня, но больница мне важна тоже! И выбирать – несправедливо!
Что я только что сказала? С больницей-то все ясно, но до этого… И после этого тоже не лучше. Маша, Маша! Егор и его мать слов на ветер не бросают. Из-за моих чувств Кристиан и мои близкие могут пострадать. Если я хочу их защитить, мне нужно оттолкнуть графа. Ради его же блага. И сделать это правдоподобно.
– Хорошо, – отрезал граф, и лицо его сделалось безучастным, но притаившаяся в уголках губ улыбка портила суровость образа.
Сняв с руки артефакт, он небрежно швырнул его на столик у стены и вернулся ко мне.
– Итак, леди Джулия. Поговорим начистоту. Я помогу вам расставить приоритеты.
Шаг ближе, а за моей спиной – стена. По волосам прошлось горячее дыхание сэра Ортингтона, а грудь коснулась его груди.
– Теперь скажи, что не ждешь моих прикосновений, – ладонь мягко коснулась моей щеки. Почти невесомо, но чувственные мурашки брызнули в разные стороны сотнями острейших иголочек. Спрятала руки за спину, чтобы не отозваться на ласку.
– Нет. Не жду.
Жесткая усмешка в ответ, а я краем глаза вижу, как заливается красным артефакт.
– Скажи, что не жаждешь почувствовать мое дыхание на своих губах, – прошептал он, вжимая меня в стену, отбирая остатки самообладания.
– Н-нет, – ответила хрипло, закрыв глаза.
Даже сквозь сомкнутые веки тусклое красное сияние артефакта кажется ярким красным сигналом светофора.
Нельзя же чувствовать человека так остро, так сильно, так ярко! Сердце грохотало в горле, и сэр Кристиан это слышал. Он вбирал каждый мой удар своей грудью, прижимающей меня к стене.
– Скажи, что не хочешь моих поцелуев, – прошептали губы Кристиана, касаясь моих. – Что не хочешь меня в своей жизни. Что есть что-то важнее уз, связавших нас…
Это был полный и безоговорочный провал. Мне кажется, даже под литрами ромашкового чая артефакт распознал бы мою неумелую ложь. Да для этого и артефакт не нужен.
Может,