Внезапно крупная капля дождя упала на щеку Анны, совсем близко, над самой ее головой сверкнула молния, и почти сразу же раскатисто заворчал гром, налетел порывистый шквал ветра.
– Тебе нужно вернуться в палату, Эндрю, – она торопливо поднялась, шагнула к сидевшему в коляске человеку, и внезапно осеклась – взгляд Торнклифа, устремленный в сторону, медленно тускнел.
Дотронувшись до безжизненно повисшей руки, обтянутой коричневатой кожей, Анна покачала головой и вздохнула. Повернувшись спиной к смешанному с влагой потоку воздуха и придерживая одной рукой разлетавшиеся пряди волос, она вытащила из кармана телефон и связалась с медсестрой.
Через два часа имя Эндрю Торнклифа высекли на каменной странице строчкой ниже имени Билла Ларсона. Под хлещущим с неба декабрьским дождем мужчина в защитных очках старательно выводил золотые буквы. Глаза неподвижно смотревшей перед собой Летти Торнклиф оставались сухими, широкий купол зонта защищал ее от падавших сверху потоков воды.
Когда были выполнены все формальности, она зашла в кабинет Анны, пожала ей руку и просто сказала:
– Благодарю вас за все, Анна. Знаете, когда Эндрю принял решение окончить свои дни у вас, я поначалу возражала. Однако он оказался прав – вы сумели скрасить его последние мгновения лучше, чем это сделала бы семья.
Неожиданно голос супруги Торнклифа задрожал, выдержка покинула ее, на глазах выступили слезы. – Здесь работают профессионалы, – мягко ответила Анна.
– Он чувствовал себя здесь, как дома, – всхлипнув, продолжала Летти Торнклиф.
– Так и должно было быть. Наш хоспис – не больница, а дом и семья для его обитателей и их родных. Вам не в чем себя упрекнуть, Летти, вы сделали для мужа все, что должны были сделать.
Именно так полагалось говорить родственникам тех, кто покинул этот мир в стенах хосписа. Слова и тон Анны сняли напряжение с лица вдовы Торнклифа, взгляд ее просветлел.
– Передайте Сильвии мою благодарность, – сказала она уже почти спокойно.
Все родные усопших в стенах хосписа обязательно передавали Сильвии Нортон слова благодарности, ведь именно она основала хоспис, финансируемый благотворительным фондом холдинга Энвижен – богатейшей компании Австралии, основы которой были заложены пра-прадедом Сильвии Дэвидом Гримвэйдом. В ответ Анна, сохраняя доброжелательное и сочувственное выражение лица, произнесла стереотипную фразу:
– Непременно передам, благодарю вас.
Проводив гостью до машины, она вернулась к себе и опустилась в кресло, но едва на минуту закрыла глаза, перед мысленным взором вновь заплясали искры частиц раскаленной каменной пыли – как два часа назад, когда сварщик высекал на камне золотые буквы. Искры были сигналом того, что в данный момент ей следует напрячь волю, и изгнать из памяти все, связанное с усопшим Торнклифом, – постоянно соприкасаясь со смертью, нельзя расслабляться, иначе можно сойти с ума. Однако прежде, чем отключиться от мыслей об Эндрю, Анна сделала последнее, что обязана была сделать