Здесь, в хосписе, принято было говорить «ушел», а не «умер». Анна перевела дыхание и сказала то, что полагалось говорить в подобном случае:
– Что поделаешь, Эндрю, жизненный путь каждого из нас конечен. Это закон природы, его не изменить, поэтому нужно жить настоящим. Билл Ларсон завершил свой путь, но он продолжает жить в наших сердцах и в нашей памяти.
Однако Торнклиф думал о своем и явно ее не слушал.
– Бедняга Билл! – говорил он. – Наверное, теперь ему впервые в жизни удастся отдохнуть – всегда работал, как вол, только о своих девчонках и думал.
Что ж, разговор о Билле Ларсоне отвлекал Торнклифа от мыслей о собственной участи, поэтому Анна с готовностью вступила в дискуссию.
– Любой из нас тревожится о своих детях, Эндрю, ведь когда-то всем нам придется уйти, чтобы освободить место молодым поколениям. Однако Сюзьен и Грэйси – прекрасные молодые женщины, те зерна разумного, что заложил в их души отец, помогут им в жизни.
– Красиво говоришь, Анни, – проворчал Торнклиф, – ты хорошо усвоила в университете науку утешать умирающих, а? Только по мне Билл сделал глупость, когда завещал девчонкам свой бизнес.
Удивленно приподняв брови, она улыбнулась.
– Не понимаю, Эндрю, что тебя так удивляет – кому же еще Ларсону было завещать свое агентство, как не дочерям? Его отец болен, с женой они давно разошлись.
– Понятно, она была француженка, что с них взять! Наставила мужу рога и сбежала, даже на дочек не оглянулась. Нет, про жену и речи нет, я про то, что частный сыск не для девчонок. По мне бы избавиться Биллу вовремя от сыскного агентства и купить девчонкам ферму – пусть разводят коров!
Анна засмеялась.
– Думаю, Агата Кристи с тобой бы не согласилась. Однако, Эндрю, скоро пойдет дождь, не лучше ли нам вернуться в холл и там продолжить наш разговор?
– Не хочу! – зло отрезал он, откинувшись назад, закрыл глаза.
– С моря идет гроза, слышишь гром? И ветер поднимается.
Торнклиф равнодушно дернул плечом, пергаментные веки его дрогнули.
– Я не хочу внутрь, – капризным детским тоном повторил он, – мне и здесь хорошо. Дождя еще нет, посиди со мной, Анни.
Голос его звучал слабо и жалобно. Взглянув на потемневшее небо и подумав о массе неотложных дел, ожидавших ее в кабинете, Анна слегка поежилась и незаметно вздохнула, но все же опустилась на каменную скамью.
– Хорошо, Эндрю, но недолго – скоро приедет твоя жена.
– Ну и что? – с губ его сорвался смешок. – Думаешь, она станет меня к тебе ревновать? Летти не ревнива, к тому же, я сейчас немного не в форме. Вижу, я тебя утомил, но не желаю видеть эту противную Даллас.
– Бог с тобой, Эндрю, Марта очень милый человек и…
– Видеть ее не могу! По мне эта русская девочка Сандра Дорин гораздо приятней.
Анна засмеялась и