Еще в школе Дин выписывал слово Око везде, где только мог. Все, что он помечал, становилось для него местом, откуда он мог выглядывать, представлять себе людей, рассматривающих его подпись; видеть, как они вникают в смысл начертанного на дверцах шкафчиков в раздевалке, на внутренней стороне двери туалетной кабинки, на крышке парты. Расписывая заднюю часть двери в туалете, Дин думал о том, как это грустно – желать, чтобы люди видели имя, ему не принадлежащее, обращенное ко всем и ни к кому, и воображать, будто они смотрят на него, как в объектив камеры. Неудивительно, что в школе он так и не обзавелся друзьями.
Он не застал дяди дома, когда вернулся в тот день. Мама возилась на кухне.
– А где Лукас? – спросил Дин.
– Его оставят на ночь.
– Где его оставят на ночь?
– В больнице.
– А что с ним?
– Твой дядя умирает.
– Что?
– Прости меня, дорогой. Я хотела тебе сказать. Не думала, что так все произойдет. Я надеялась, это будет приятный визит, а потом он уедет и…
– Умирает от чего?
– Он слишком много пьет и уже очень давно. Его организм, его печень отказывают.
– Отказывают? Но он ведь только что приехал, – воскликнул Дин и увидел, что от этих слов мама расплакалась, но тут же взяла себя в руки. Она вытерла глаза тыльной стороной руки. – Сейчас мы уже ничего не можем сделать, милый.
– Но почему ничего не делалось, когда его еще можно было спасти?
– Есть вещи, которые мы не можем контролировать, и есть люди, которым мы не в силах помочь.
– Он же твой брат.
– А что мне оставалось, Дин? Я ничего не могла поделать. Он занимался этим всю свою сознательную жизнь.
– Но почему?
– Не знаю.
– Что?
– Я не знаю. Черт возьми, не знаю. Пожалуйста. – Норма