Отец направился к матери, схватил ее за руку и потащил к двери.
– Будь готова вовремя, мы за тобой зайдем, – успела она сказать, перед тем как дверь захлопнулась.
Они явились, механически бездушные и точные, словно швейцарские часы. Они не услышали ничего из того, что я сказала.
Я была измучена, и у меня не осталось сил бороться. Мать безжалостно заставила меня одеться, а отец втолкнул в машину. Перед церковью я отпихнула их, чтобы броситься в объятия Феликса. И с этого момента больше не отходила от него. Когда прибыл катафалк, я спрятала лицо у него на груди. На протяжении всей церемонии он что-то шептал мне на ухо, рассказывал о последних нескольких днях, о том, как выбрал для них погребальный наряд: атласное платье для Клары и ее любимая игрушка, которую он положил в гроб, серый цвет Коленова галстука, часы, которые он ему надел – я их подарила Колену на тридцатилетие. Путь до кладбища я проделала с Феликсом. Я стояла в стороне, пока родители не подошли к нам. Они протянули мне какие-то цветы, и отец так сформулировал свою мысль:
– Феликс, помоги ей подойти. Она должна это сделать. Сейчас не время капризничать.
Феликсова рука сжала мою, он вырвал цветы из маминых рук.
– Сделай это не для родителей, а для себя, для Колена и Клары.
Я бросила цветы в яму.
– Я спешил, – сообщил Феликс, подойдя ко мне. – Брось розы, тебе же больно.
Он присел передо мной на корточки, разжал мои пальцы один за другим, забрал розы и положил их на землю. Руки были в крови, но я не чувствовала уколов шипов. Он обнял меня одной рукой за талию и помог подняться.
Мы прошли по кладбищу до крана с водой. Ни слова не говоря, он промыл мне ладони. Взял лейку и наполнил ее. Потом повел меня за собой. Шагал он решительно, безошибочно выбирая нужные повороты. Он отпустил мою руку и начал убираться на могиле, на их могиле, которую я видела впервые. Мои глаза впитывали мельчайшие детали, цвет мрамора, шрифт, которым написаны их имена. Колен прожил тридцать три года, а Клара не успела отпраздновать свое пятилетие. Феликс протянул мне розы:
– Поговори с ними.
Я положила на могилу свой жалкий дар и опустилась на колени:
– Ох, любимые мои… простите… не знаю, что вам сказать…
Мой голос надломился. Я закрыла лицо руками. Мне стало холодно. Мне стало жарко. Мне было плохо.
– Это так тяжело. Колен, зачем ты взял с собой Клару? Ты не имел права уходить, не имел права брать ее с собой. Я так обижена на тебя за то, что ты оставил меня одну, я совсем растерялась. Лучше бы мне уйти вместе с вами.
Тыльной стороной ладони я утирала слезы и шумно всхлипывала.
– Не могу поверить, что вы никогда не вернетесь. Я ничего не делаю, только все время жду. Дома все для вас готово… Все говорят, это ненормально. Поэтому я уеду. Помнишь, Колен, ты хотел, чтобы мы отправились в Ирландию, а я сказала, что нет, какая же я была глупая… Я побуду там какое-то время. Не знаю, где вы сейчас оба, но вы мне нужны. Наблюдайте за мной, защищайте меня. Я вас люблю…
Я