Глава 3
Ильинское
Показавшийся перед Глебом мужчина на первый взгляд выглядел вполне обычным человеком. Невысокий, плотный, – как говорится, крепко сбитый – он был одет в серые, из грубой ткани штаны, обут в лапти и сжимал в здоровенном кулачище топор. Выше пояса крепыш был обнаженный, и вот тут-то у Глеба пропали всякие сомнения – перед ним стоял все-таки мутант, поскольку тело незнакомца сплошь покрывали большие, неприятного «мясного» цвета пятна, кожа шелушилась так, что выглядела мохнатой, да к тому же пестрела коростами и язвами. Таким же пятнистым оказалось и лицо, которое несколько скрашивали лишь густые темные борода и усы. Голову покрывал бесформенный засаленный картуз, который мужчина на миг приподнял и вновь натянул на довольно обширную, усыпанную язвами лысину.
– Коли о гробах тока думать, – сказал он, прищурившись, – пошто и жить-то тогда?
– Подумаешь тут, когда, вон, с топорами встречают, – мотнул головой на руку собеседника Глеб.
– Так не знаем ишшо, чем тебя встречать, вот и… – усмехнулся в усы пятнистый, но тут же себя оборвал: – Ладно. Откель сам-то? Кто таков? Страшон уж ты шибко…
– Какой уж есть, – буркнул Глеб. – А вот откуда я и кто – мне и самому неведомо. Память я потерял. Тебе этот, что ли, не сказал? – кивнул он на Пистолетца.
– Сказать-то сказал, да тока кто ж теперя пустым сказкам верит? Одно ладно, что мутанты вы, а то бы и вовсе говорить ничо не стал. Тока вот не «дикие» вы… Эвон, одежа на тебе какая баская! Из городу ты, парень.
– Может, из города – говорю же, не помню ничего, – нахмурился Глеб. – А ты, коль не веришь иль испугался меня, то так и скажи сразу, мы дальше пойдем.
– Я уже в мамкином пузе никому не верил. А пужаться тебя мне непошто. Чай, не один я тут, – мотнул головой назад мужчина. – Как бы вам самим не напужаться, коли чо…
– Ладно, короче: пустите нас переночевать? – начал терять терпение Глеб.
– Так уж сказано было – Толяну, вон, – пустим. Ты хоть звать-то тебя помнишь как?
– Глеб, – буркнул мутант.
– И то ладно. А меня Макусином зови, – мужчина повернулся и призывно махнул рукой: – Идем! С мужиками покумекаем, чо с вами делать.
– Я же роговил!.. – радостно зашептал двинувшемуся следом Глебу Пистолетец, но тут же получил в бок локтем и сразу заткнулся.
На самом краю села, чуть в стороне от пронзавшей его насквозь дороги, и впрямь занимались строительством; около десятка мужчин, таких же коренастых и бородатых, как Макусин, и тоже по пояс раздетых, ставили сруб. Увидев возвращающегося товарища, они прекратили работу, разогнули спины и пристально уставились на «гостей» – вернее, на «гостя», поскольку Пистолетца они уже видели, да и выглядел Глеб, что ни говори, куда экзотичней своего плюгавого спутника.
Глеб всем своим видом старался показать, что ему эти «гляделки» совершенно безразличны, но сам при этом отмечал тонкости настроения встречающих: мужики тоже старались казаться невозмутимыми, но в некоторых взглядах сквозило неуемное, почти детское любопытство;