– Ну и дурак. Дурак, а молодец! – сказал Волынский такими словами и таким тоном, как говоривал ему, наверное, сам Петр Великий, когда министр был таким же юным и нарочитым драгуном на посылках.
– Теперь иди отдыхать, а в пятом часу явишься ко мне на обед в полной форме при шпаге. У тебя есть парик?
– Какой-то есть… – отвечал прапорщик в замешательстве.
Волынский подошел к ряду болванов, на которых были развешаны парики разных оттенков, фасонов и объемов, снял один, для чего-то понюхал и напялил на голову прапорщика.
– Вот! Это тебе за быстрый скок!
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», – подумал Родионов.
В своих посланиях к августейшим особам Артемий Волынский часто жаловался на бедность, доходящую до нищеты. И эта форма мимикрии в жестоком мире непрерывной борьбы, где знатного барина могут за волосы выволочь из дворца на мороз точно так же, как последнего холопа, отняв у него все, вплоть до нательной одежды, не была сплошным лицемерием и притворством, как может показаться на первый взгляд.
Несмотря на княжеские корни, семья Волынского не относилась к боярской элите и не была богатой. К тому же, мачеха Артемия Петровича оказалась беспутной, промотала семейное состояние и оставила без средств двух пасынков – Артемия и Ивана.
Свою службу при Петре Первом юный Артемий начинал рядовым солдатом, он «рос» по службе не благодаря происхождению, но ценою риска, трудов и мук. Он участвовал в многочисленных военных акциях, включая битву при Лесной и великое Полтавское побоище, доставлял секретные донесения под пулями шведов и запорожцев, задыхался от смрада в адской тюремной яме Константинополя, умирал от жажды и лихорадки в пустынях Персиды, дрался в рукопашной со свирепыми кавказскими горцами и гонялся по степям за мятежными калмыцкими князьками, заочно приговорившими его к смерти.
Но главное, он постоянно чувствовал макушкой занесенный чугунный кулак своего обожаемого, бешеного патрона – Петра Великого.
При Петре Первом Волынский дослужился до полковника и губернатора Астрахани. Он вошел в ближний круг царской фамилии, женившись на кузине царя. Но, по сравнению с такими «птенцами гнезда Петрова», как Меншиков, уровень его доходов был более чем скромным, как и масштабы его воровства.
Дальнейшая карьера Волынского продвигалась рывками. Он попадал в тупик, годами прозябая в немилости и даже оказываясь на краю бездны, но при Анне Иоанновне достиг таких высот, каких только может достичь смертный, не находящийся непосредственно во главе государства. Его министерский оклад в шесть тысяч рублей в год показался бы сказочным сыну малозначительного придворного Родионову. Он владел двумя с половиной тысячами крепостных душ в разных уездах страны и прибыльным «бизнесом»: винокуренным заводом в Казанском уезде, обеспечивающим водкой не только Казанскую, но и соседнюю Нижегородскую губернию, а также двумя конными заводами с полуторами