Мать выплакала слёзы, которые ещё остались, на груди сына, своей единственной уцелевшей кровиночки, а Николай снова надрался, на этот раз один и до бесчувствия.
А потом принялся думать, как будет жить дальше. Думал долго.
– Знаешь, мама, – заявил он после мучительных раздумий, – я хочу учиться дальше. В университет хочу поступить и историком стать. Чтобы не позволять людям забывать о том, через что приходится проходить ради сохранения жизни и мирного неба над головой.
Мать посмотрела на сына с удивлением, ведь её младшенький никогда особым рвением к учёбе не отличался, насколько она помнила. Но потом в глазах зажглись огоньки понимания и даже уважения.
– Вот и хорошо, сынок, – сказала, – значит так и будет.
Николай только головой покачал.
– А жить как станем? – усомнился. – Мужик в доме работать должен, деньги зарабатывать.
– Ничего, выдюжим, – заверила сына женщина. – Нас двое ведь, и у нас четыре руки. А я ещё совсем не старая, работать могу много. Лишь бы только ты был рядом со мной, родименький мой.
На глазах матери появились слёзы, а Николай обнял её, крепко прижал к груди, и они замерли на миг.
Поступить в университет молодому фронтовику было плёвым делом, хоть он и порядком порастерял те небогатые знания, что вынес из средней школы. Но теперь дело пошло совсем по-другому. Николай напрочь забыл об отдыхе и развлечениях. Всё его время поглощали учёба, дом, постоянно требующий мужской руки, да ещё время от времени какая-никакая работа на стороне.
Так и летело время. Но вдвоём с матерью они справились со всеми трудностями. И пришёл день, когда Николай получил долгожданный диплом. Ему предлагали остаться в университете, диссертацию делать. Но он отказался.
– Я хочу живой работы, – сказал, – в школу пойду. Буду в головы таких оболтусов, каким был сам когда-то, разумные мысли вкладывать и ещё уважение к истории прививать. Без этого ведь идти вперёд трудно.
И он сделал то, к чему стремился. Учителем стал отменным. На его уроках даже самые отчаянные сорванцы сидели тихо, словно мышата, широко открыв рот и глаза. Слушали и запоминали. А ему было в радость, когда в детских глазах зажигались искорки интереса и понимания.
– У вас видно секрет какой-то есть, Николай Павлович, – с улыбкой заметил как-то директор школы, всеми глубокоуважаемый Василий Сергеевич. – На ваших уроках всегда тихо, будто в классе вовсе никого нет. Только ваш голос и слышно.
– Секрет здесь один, – ответно улыбнулся Николай, – нужно просто любить свой предмет и искренне желать по-настоящему полной и счастливой жизни тем, кому его преподаёшь.
Молодой