– Хид на заре подстрелил зайца, а тот возьми да и свались в ров. Теперь будем тянуть жребий, кому лезть за добычей. Победителю достанется шкурка и стрела.
– Ничего умнее вы, разумеется, придумать не могли! Еще только не хватало снимать кого-нибудь из вас с кольев. Совсем распустились! Дайлет, ты ведь знаешь, что я не люблю эти ваши игры. Люди забывают о том, что такое дисциплина.
– Зато без этих игр они забудут, как держать лук в руках и как далеко разят их стрелы, – спокойно ответил воин, поправляя продырявленный в двух местах камзол, надетый прямо поверх тяжелого металлического панциря. – К тому же, как я слышал, вчера к нам прибыл чужеземный посланец, причем прибыл с той стороны Пограничья. Не знаю, кому как, а мне сдается, что уже по одному этому можно судить о состоявшемся факте: шеважа уходят восвояси.
– Уж больно ты скор на выводы, – оборвал его Граки, который терпеть не мог, когда его собственные мысли раньше него высказывал кто-нибудь другой. – Тебя послушать, так нам всем пора по домам.
– Я бы не отказался. – Дайлет снова прищурился и посмотрел на небо. – Сейчас самое время урожай собирать. Надеюсь, мои два обалдуя не сидят сложа руки и помогают жене и дочке в поле. А еще надеюсь, что им никогда не придется торчать на этой заставе после моей смерти.
– Думаю, это и от нас с тобой зависит, – примирительно заметил Граки, смягчавшийся всегда, когда речь заходила о делах семейных. Многие знали эту его особенность и умело пользовались ею, если видели, что командир вот-вот выйдет из себя. – Ладно, ступай. Пусть и дальше дежурство будет спокойным. А зайца оставьте в покое.
Дайлет по привычке приложил кулак к сердцу и, не говоря больше ни слова, чтобы не провоцировать новых нравоучений, направился по рантам в сторону главных ворот. Там он рассчитывал застать большую часть своей смены.
Обычно его люди несли дежурство в ночное время, когда более ценно умение видеть, чем слышать, поскольку каждый звук ночью раздается явственней, нежели днем, зато ночная темень скрывает многое из того, что происходит в округе. Однако в последнее время обстоятельства сложились таким образом, что часть воинов была отпущена Граки на очередную побывку по домам, и оставшимся на заставе приходилось дежурить за двоих. Никто по этому поводу не роптал, поскольку в следующий раз домой уйдут они, а заменить их предстоит тем, кто вернется. Отпуск мог сорваться лишь в том случае, если ситуация в Пограничье снова обострится и в боевую готовность будут вынуждены прийти все смены на всех заставах.
Самым зорким и опытным в отряде, не считая Дайлета, был Хид, простоватый малый, родившийся в одной с ним деревне, правда, зим на десять позже. По этой причине Хида считали любимчиком Дайлета, однако ни тот, ни другой так