Сделала себе кофе и села на диван. Ноутбук призывно моргнул синей лампочкой, и я запустила его. Когда мы жили вместе, степень недоверия иногда настолько зашкаливала, что я лезла и проверяла все его аккаунты в соцсетях. Я сходила с ума, находя там женское имя, пусть даже в просмотренных во «ВКонтакте». Я боялась, что он уйдет к этой неизвестной женщине, которая зачастую, как мне казалось, была намного симпатичнее меня. Я боялась, что он скажет об этом, представляла, как чувствую дикую боль, и в то же время радость, что скоро, очень скоро все закончится. Наконец-то. Потому что жить вечно в этом напряжении невозможно. Лучше ужасный конец, чем бесконечный страх. Иногда у меня без видимых причин возникала конкретная паранойя, основанная на ревности.
По вечерам я делилась с Кирой:
– Моя ревность порой похожа на болезнь, я будто пытаюсь поглотить его целиком. Одержимость – это, наверное, наиболее подходящее слово, описывающее чувство, которое меня разъедает. Все психологи в один голос советуют в таких случаях быть одержимой собой. Как бы повернуться и бежать в противоположную сторону от объекта. И вот тут главная загвоздка… В состоянии одержимости бежать от объекта любви равносильно суициду. Как же это так? Вы что! Я должна следить / наблюдать / быть рядом и контролировать, чтобы не вырвался… Помню, как-то в Турции мы играли в волейбол с девушкой-аниматором. Она не была красавицей, она просто хорошо играла в волейбол, в отличие от меня… Так я чуть не убила ее мячом. Я обиделась на него, когда он перешел в другую команду и стал играть на одном поле с ней. На ОДНОМ ПОЛЕ!!! Я плакала в туалете, когда он выбирал машину, и продавщица машин с розовыми прядями в блондинистых волосах, сказала, что «черный цвет ей больше нравится». И когда он тоже выбрал черный, я возненавидела этот цвет. Я даже пыталась уговорить его на серебряный, потому что она говорила, что ей металлик не нравится. «Какого ху… дожника мы должны слушать, какие цвета тебе нравятся, розовые патлы?!» – возмущалась я про себя. Я натянула улыбку и что-то притворно сказала, начиная со слова «ми-и-илый». А когда он отошел, я ей намекнула, что мы давно уже вместе, и вообще, возможно, у нас скоро будет тройня, выразительно посмотрев на свой раздутый после еды живот, – я закатила глаза. – Короче, внутри у меня трындец.
Этот страх так и не прошел. Просто находясь отдельно от Антона, мне немного легче. Если он меня предаст, то мне будет уже не так больно.
Психолог Александр выдвинул теорию, что я боюсь его потерять, как маленькая девочка боится потерять маму. Что если он уйдет, то я останусь снова одна и не буду знать, что с этим делать. Поэтому постоянно контролирую это «ускользание» или хотя бы стараюсь к нему подготовиться. Но это похоже на напряжение, в котором находится спортсмен перед стартовой чертой. Он готов, ждет выстрела,