столом много говорили о работе НИМГЭ по исследованию и разведке морского продолжения челекенского месторождения нефти, о развитии города Челекена, о новостях в стране. Вернувшийся несколько дней назад из Москвы Валентин Корнев, коренной москвич, рассказывал столичные новости культуры. Засиделись до полуночи. Разошлись по домам в час ночи. ЛИК пришел в свою комнату и поразился толстому слою песка на полу и на всей не хитрой мебели, на кровати. Даже при плотно закрытых окнах и дверях песчаная пыль набивалась в дом, проникая сквозь все заслоны. ЛИК два часа чистил свою комнату, прежде чем лег спать. Но уснул мгновенно, как только лег в постель. За месяц плавания ЛИК научился засыпать и просыпаться мгновенно. Две недели на Челекене прошли в работе и тренировках. В экспедиции ЛИК часть времени проводил в косарской с Павлом Захаровым за ремонтом секций косы, в которых обрывы проводов и затекание солярки в корпуса сегнето – электрических гидрофонов были основными причинами отказов. По настоянию Гургена он часть времени проводил в камералке под руководством ст. инженера – интерпретатора, молодой, стройной и светловолосой женщины москвички Галины Владимировны Стерляговой. В эти дни выполнял работу техника – вычислителя, учился читать и понимать сейсмограммы. Г. В. отнеслась к нему снисходительно. Она уже пять лет работала в экспедиции после окончания МГРИ, и с ней можно было интересно беседовать не только о сейсмике, но и о жизни в целом, об искусстве, живописи, литературе, о Москве, с которой связь она не теряла. В руководстве экспедиции произошли большие перемены. Г. И. Рудаковский был отозван в Москву во ВНИИГеофизику, где он возглавил лабораторию морской сейсморазведки, а на его место прибыл Иван Иванович Кроленко (И.И,), ученый секретарь института, раннее возглавлявший НИМГЭ во время базирования экспедиции в Баку и Махачкале в 1945–55 гг. Он был опытным и жестким начальником, как его характеризовали уже поработавшие с ним сотрудники в эти годы. Внешне И. И. выглядел типичным русским – чеховским интеллигентом, в очках, с бородкой клинышком, но в его серых глазах даже под очками чувствовались твердость и решительность. И действительно, несколько выпивох были немедленно уволены, за опадание на работу давали выговор, лишали премии, увольняли. Особенно это коснулось моряков. Начальник отдела флота Дмитрий Александрович Ласкин, опытный моряк – помор, тоже любивший приложиться к бутылочке, теперь ходил в форме с иголочки, и был трезв как стеклышко. Кроленко потребовал одеть форму всему инженерно-техническому и научному составу, хотя сам всегда был в строгом сером английском костюме и в голубой рубашке с галстуком. На третий день после возвращения из рейса в клубе НИМГЭ было проведено общее собрание экспедиции, посвященное 40 годовщине Октября. С докладом выступил И. И. Кроленко. Он отметил успехи в работе экспедиции, но больше говорил о недостатках, промахах, упущениях, ошибках и безответственности. Не стеснялся называть фамилии, хотя собрание было праздничным.
