Четверг, 6 дней до выборов
Лишь только первые лучи рассвета забрезжили на горизонте, Шон разослал во все свои сообщества и чаты, а также паре человек – самых приближённых друзей – в личных сообщениях клич о том, что время пришло. А помимо этого и требование ни в коем случае не брать с собой никакого оружия. Включая шокеры и газовые баллончики – ничего. В этот же самый момент он выложил пост во все, часто блокируемые, принадлежащие ему группы: главные правила, мотивацию и цель организуемого им митинга. А также раз десять подчеркнул, что демонстрация будет иметь мирный характер и все те, кто будет пытаться проявлять агрессию – не являются участниками митинга и будут изгоняться стараниями организаторов. Наконец, когда всё было готово, он накинул лёгкую ветровку чёрного цвета и повязал на лицо бандану – он должен был во что бы то ни стало добраться до своих. Шон был уверен, что его могут узнать на улице и попытаться помешать, чего бы очень ему не хотелось, в связи с важностью грядущего события. А новости о собирающейся демонстрации уж точно разлетались быстрее ветра, несмотря на то, что на часах не было и четырёх утра.
Поэтому Шон, озираясь, выскочил из подъезда – хотя бы единственным плюсом жизни в бедном районе было то, что журналисты не осмеливались вести за ним слежку – и направился к точке встречи в центре города. Пешком. Машину или общественный транспорт, да даже такси он использовать не осмеливался, а самокат или велосипед в случае чего могли бы стать ему помехой. Шон верил в свои ноги, не раз выручавшие его, и в заборы, через которые умел ловко перемахивать.
Вот так, на своих двоих, с чёрной банданой на лице и глубоко накинутом на голову капюшоне чёрной ветровки, скрывающим подстриженные коротко в стиле милитари чёрные, как смоль, волосы, словно вор, лидер движения «Свобода», Шон Кегльтон, избегая ярко освещённых мест, буквально крался по тёмным улицам города. В его голове отчаянно пульсировали, будто молнии, совершенно различные мысли. Он попытался отвлечься хотя бы на то, закрыл ли он дверь, выходя из дома – но эта мысль лишь добавилась, заняв одну из последних строчек списка, в общую копилку тревог и волнений, стягивающих его сердце и пробивающих холодным потом. Шон в совокупности с высоким ростом имел и крепкое телосложение. По сути, улица вынудила его, тонкого, даже слегка дрищеватого, юнца набрать массу и окрепнуть не только физически, но и психологически. Он искренне не понимал, чем так вечно недовольны эти «белоснежки», как было принято называть в окружении Шона с самого детства этих абсолютно белых, с красноватым оттенком глаз, людей. Конечно, он помнил, что было время, когда им крепко доставалось из-за своей слегка необычной внешности – хотя сам Шон никогда не доставал специально именно «белоснежек». Он никогда не был паинькой и, разумеется, случались и с ними конфликты и драки, но точно также и по тому же поводу Шон наезжал бы и на телесных, и на чёрных, и на жёлтых – да на кого угодно. Ему всегда было плевать на цвет