В тот день, когда хозяин впервые вышел пахать, ему сильно не везло. Он впряг в соху молодую кобылу, так как медлительность старой его раздражала. Но кобылка оказалась норовистой; особенно горячилась она среди камней, которые притаились на поле, точно стая серых волков, готовых каждую минуту наброситься на сошник. Еще полбеды, если камень лежит поверху, но горе тебе, если он притаился в земле, тогда только треск идет. Вот этих-то подземных камней и боялся хозяин больше всего — от них он не умел уберечься. Один из них отхватил-таки, в конце концов, кусок сошника. Андрес взял новую соху, покрепче. Но теперь, когда он натыкался на камни, стали лопаться тяжи и рваться гужи. На третий день разлетелась на куски дуга. Хозяин потерял терпение и несколько раз огрел лошадь кнутом, но от этого она только больше разгорячилась. Чиня соху, Андрес ругал лошадь и сердился на жену за то, что она принесла в приданое такую ретивую кобылу.
— А ведь ты хвалил ее, когда мы сюда ехали, — заметила Крыыт. — Говорил, что копыта у нее словно лукошки и шагает она быстрее, чем иная лошадь бежит.
— Мне за сохой рысака не нужно, — ответил Андрес. — Так и чешет, словно по шоссе.
Через несколько дней хозяину стало яснее ясного, что, как бы там ни было, а с коварными камнями надо сразу повести борьбу: те, что поменьше, поддеть рычагом, те, что покрупнее, — раскалить огнем.
К этой беде вскоре добавилась новая — вода. В низинах почва на поле была такая вязкая, что не выдерживала лошадь. Вода здесь так и бурлила, нечего было и думать, что когда-нибудь тут можно будет пахать и сеять. Хозяин заговорил об этом с бобылем Мадисом, и тот ответил:
— А если даже вспашешь и посеешь, то что соберешь? Одни сорняки — лебеду да чертополох.
— И лен не вырастет? — спросил Андрес.
— Попробуй, прежний хозяин его мало сеял, — уклончиво ответил Мадис.
К субботнему вечеру новый варгамяэский хозяин совсем выбился из сил. Как хорошо, что завтра можно будет передохнуть. Об этом он и думал, сидя на колоде у кучи хвороста, а хозяйка в это время сновала из дома в амбар, из дома в хлев, быстро-быстро. И каждый раз, когда она входила в дом или выходила оттуда, с легкой ношей или с тяжелой, ей приходилось переступать через доску, прибитую над порогом. Но хозяин не видел этого, хоть и сидел лицом к двери; да и хозяйка почти перестала это замечать — так она за неделю свыклась с варгамяэской жизнью.
— Слышишь, сколько здесь, на болоте, птиц, — сказал хозяин, когда она проходила мимо него. — Прямо гудит все вокруг холма.
— Я по утрам слушаю, когда хожу коров доить, — ответила хозяйка и, вернувшись из дома, продолжала: — Но с журавлями им не сравниться. Ну и глотки у них.
— Куропатка для своего роста тоже здорово орет, — сказал хозяин.
—