Пока Андрес обо всем этом рассказывал, бобыль Мадис все громче и громче попыхивал своей трубкой и все дальше и дальше сплевывал сквозь зубы, словно упражняясь в этом. А когда он изредка вставлял словечко в речь хозяина, то клонил все больше к тому, что, мол, здесь уже видели двух хозяев, правда, не собственников, а арендаторов, но ни один из них ничего тут не затевал, потому что нестоящее это дело. Все уходили искать мест получше.
— Живем мы здесь, точно мухи на навозной куче, — сказал он наконец.
— То-то и есть, что живете, как мухи, — заметил Андрес.
— Но ведь и так можно неплохо прожить. Прежний хозяин здесь даже разбогател, купил себе усадьбу на сухих землях.
— И там будет жить, как муха, если так будет продолжать, — ответил хозяин.
«Да и ты муха, все мы мухи», — хотел было ответить хозяину бобыль Мадис, но ограничился лишь тем, что сплюнул. «Хозяин есть хозяин, что бобылю с ним спорить!» — подумал он про себя.
— Возьмешься мне канавы рыть? — спросил хозяин немного погодя.
— Возьмусь, — ответил Мадис. — Всякая работа — работа, и всякий хлеб — хлеб, я не гнушаюсь ни тем, ни другим... мне и раньше доводилось канавы копать.
— Ладно, тогда нынче и приступим, — сказал Андрес. — В том месте, примерно, где мы Маазик вытаскивали.
— А воду куда погоним?
— Сперва никуда, — ответил Андрес. — А потом погоним прямо в реку.
— Версты две будет...
— Хоть бы и три, — заметил хозяин.
Бобыль сплюнул. Немного погодя он промолвил:
— Напрямик к реке не выйти, чужая земля мешает.
— Ничего, пророем и по чужой земле.
— Если выйдет...
— Там видно будет.
Делать нечего, надо уступить хозяину. Раз хозяин думает, что удастся, — пусть. Бобылю-то что! Не его земля, не его вода. Пусть роет канаву до реки, Мадису это только на руку: вдоль канавы будет легче пробираться к реке рыбачить, а осенью таскать мешками из лесу сено для овцы и коровы.
— Может, удастся с соседом сообща рыть, дешевле обойдется, — заметил хозяин.
— Дороже, — ответил бобыль. — С Пеару что бы ни делал сообща — всегда выйдет дороже.
— Как так? — спросил Андрес. — А что он за человек?
— Человек как человек, — ответил Мадис.
Пока мужики попыхивали трубками и беседовали, хозяйка бродила по залежи, собирая ранние цветы. Настроение у нее было по-воскресному радостное и умиротворенное, хотелось петь, как пели птицы в усадьбе; но она молчала, только бродила и рвала цветы.
Придя домой, все подкрепились и пошли осматривать поля — какова там земля, где межи и пограничные камни, — так же, как только что проверяли границы своих владений на болоте.
— Только бы межи да камни на месте держались — пробормотал бобыль