ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА. Ученый Ломоносов, прусский король Фридрих II, Сумароков, Барков, Шувалов и другие
Камергер Елизаветы Петровны Петр Иванович Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал сердито:
– Мы отставим тебя от академии.
– Нет, – возразил великий человек, – разве академию отставите от меня.
– Государыня Елизавета Петровна, – сказал генерал-полицмейстер А.Д. Татищев придворным, съехавшимся во дворец, – чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению зла: средство это у меня в кармане.
– Какое? – вопросили его.
– Вот оно, – отвечал Татищев, вынимая новые знаки для клеймения. – Теперь, – продолжал он, – если преступники и будут бегать, так легко их ловить.
– Но, – возразил ему один из присутствовавших, – бывают случаи, когда невинный получает тяжкое наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?
– Весьма удобным, – отвечал Татищев с улыбкой, – стоит только к слову «вор» прибавить еще на лице две литеры «не».
Тогда новые штемпели были разосланы по империи…
Действительный тайный советник князь Иван Васильевич Одоевский, любимец Елизаветы, почитался в числе первейших лжецов. Остроумный сын его, Николай Иванович, шутя говорил, что отец его на исповеди отвечал: «и на тех лгал, иже аз не знах».
Императрица Елизавета Петровна решила объявить войну прусскому королю Фридриху II. Когда манифест был готов и канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин преподнес его императрице на подпись, она взяла перо и, подписав первую букву своего имени «Е», остановилась и о чем-то задумалась.
В это время прилетела муха, села на бумагу и, ползая по чернилам, испортила написанную букву. Императрица сочла это худым предзнаменованием и тотчас уничтожила манифест.
Канцлеру потом стоило многих хлопот уговорить Елизавету подписать новое объявление войны.
Дочь Петра I императрица Елизавета Петровна решила подарить своему стремянному Извольскому золотую табакерку.
Прошло несколько месяцев, и Извольский, не получив обещанного подарка, решил напомнить об этом государыне.
– Ах! Виновата, забыла, – сказала императрица и, выйдя из спальни, вынесла оттуда серебряную табакерку.
Извольский взял эту табакерку, посмотрел и промолвил:
– Обещала золотую, а дала серебряную.
– Ну давай ее сюда, я принесу тебе золотую, – сказала императрица.
– Нет, матушка, пусть уж эта останется у меня будничной, а пожалуй мне, за вину свою, праздничную, – отвечал Извольский.
Императрица рассмеялась и исполнила его желание.
Однажды князь Дашков, один из самых красивых придворных кавалеров, слишком свободно начал говорить любезности девице Воронцовой. Она позвала канцлера и сказала