С восточной стеной нам тоже было по пути. Более того, славно было бы пройти вдоль нее внутри цеха. Но оказалось, что цех кишмя кишит термитами.
Чен выдал гадам три гранаты, я прикрыл нас экранирующим облаком, и мы пулей вылетели под открытое небо.
К моему изрядному удивлению, горящий танк все еще был жив.
Правда, гордую эмблему батальона с его башни как корова языком слизала. Да и сама башня была больше похожа на подтопленную плазмометом сахарную голову.
Башню, конечно же, заклинило – как и приводы вертикальной наводки пушки. Но упертые, как бараны, танкисты загнали нос своей машины на вал… задрали таким образом свою пушку в небеса… и, подрабатывая остатками гравитационной тяги, совместили с чем надо перекрестие, так сказать, своего прицела. Хотя какой там «прицел», какое «перекрестие»!
Сверкнуло стабилизаторное кольцо пушки.
Наушники затопило оглушительным треском – выброс энергии был за пределами критического максимума.
Далекая турбоплатформа, которую я в первое мгновение принял за черную мушку в собственном глазу, расползлась по небу кудрявым розоватым облачком.
Виват, «Крестоносцы»!
Конечно, кроверны не преминули ответить…
Мы улепетывали прочь из этого пекла в еще худшее пекло и потому не увидели, как именно сгинул этот стопятидесятитонный огарок воинской доблести.
Но то, что его прикончили, – гарантия. Обломки, которые обогнали нас на первой космической скорости, принадлежали танковой пушке и ничему иному.
Дальше нам предстояло пройти через эллинги рекультивации.
Как я понимаю, компания-владелец Копей Даунинга, равно как и любая другая контора, лакомая до содержимого иноземных недр и околопланетных пространств, согласно Экологическому Кодексу Содружества обязана компенсировать ущерб, наносимый биосфере.
Или хотя бы делать вид, что она этот самый ущерб компенсирует.
Угробил миллион гектаров леса – посади рощицу местных березок и рябинок. Отравил море – налей искусственное озеро. Слопал железный астероид – запусти новый. Хоть из говна.
Копи Даунинга портили в основном почвы. Это мне стало ясно за те семь минут, в течение которых наше отделение – тогда еще целое-невредимое – летело от сожженного леса к заводу. Тогда выяснилось, что лес был последним оплотом местной природы в районе Копей.
В радиусе тридцати километров вокруг завода поверхность Глокка представляла собой обезвоженную, загаженную, замусоренную полупустыню.
Вдали то и дело мелькали существа, подозрительно похожие на мутировавших крыс. Притом – прямоходячих.
Кроме этого, поближе к Копям было полно котлованов, готовых поспорить в живописности с хорошим лунным цирком.
Ясное дело, котлованы не являлись результатами метеоритных или ядерных бомбардировок. Это проседала почва в районах особо активных выемок породы…
Так вот, в рекультивационных эллингах компания готовила новые плодоносящие