На следующий день, возвращаясь из магазина, я увидела у своего подъезда двух соседок. После взаимных приветствий они остановили меня вопросом:
– Ты ведь знала Аню из шестого подъезда?
Я удивилась вопросу: почему вдруг они меня об этом спрашивают? Мелькнуло страшное предчувствие. Я еле выдавила из себя:
– Почему – знала? Знаю.
– А мы ведь вчера её похоронили…
У меня сразу перед глазами возникла картинка в окне: прощальный взгляд Ани в «перевёрнутой капле». Невольно вырвалось:
– Во сколько?
– В два часа.
Да, это было в 14.00. Перевёрнутая капля – так ведь порой изображают душу человека. Значит, это душа её прилетала ко мне проститься?
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
МАРТ – ВЕСНА ВОДЫ
– Девушка, кто у вас стройкой занимается? Кто может строителей приструнить? – сердито вопросил мужской голос в телефонной трубке. Ни тебе «здрасьте», ни, мол, я такой-то.
– Здравствуйте, – с вами говорит завотделом строительства Евгения Соколова. Что случилось?
Трубка некоторое время пыхтела, потом радостно завопила:
– Женечка! Господи, как же я, старый дурак, забыл, что ты в газете работаешь?! Ты дядю Гришу Прибылова помнишь? Ты помнишь нас с тётей Катей?
– Да, конечно, вы – мамины земляки.
– Ну да! Женечка, у нас беда – дом затапливает. Строители осенью чего-то рыли вроде как под фундамент, да так и оставили. За зиму в этой яме снегу набралось, а теперь март-месяц – снег начал таять, вода пошла к нам в подвал. Пускай они её обратно закопают или поток в сторону отведут. К нам сроду вода не текла. Пускай они сделают, как и былО!
– Я попробую.
Дядя Гриша долго ещё что-то говорил всё по тому же поводу. Уловив, что Женя собирается всё уладить по телефону, горячо запротестовал:
– Нет-нет-нет! Я сейчас за тобой приеду – у меня «жигулёнок», ты сама всё посмотришь, а потом вместе поедем, куда надо: чтоб тут же (!) сделали, а то проваландаются неделю: низ сгниёт – весь дом рухнет.
Господи! Страхи-то какие! Неужели всё так серьёзно?..
Пока Женя ждала дядю Гришу, кое-что вспомнилось, связанное с ним. Однажды, уже взрослая, она нашла в мамином альбоме фотографию, которую раньше там не видела. Мама на ней была совсем юная, с задорными кудряшками, пухлыми губами и немного испуганными глазами. Или… виноватыми?.. Голова её была склонена набок. На тот, где кудряшки были примяты. Кем или чем – не понять, потому что именно в этом месте фотография была разорвана ровно пополам. Но всё же о том, что с этой стороны сидел мужчина, можно было догадаться. По крупной ладони и белоснежной манжете с краешком пиджачного