Документы же показывают, что Ломоносов так и не проявил последствий этого «навсегда удержанного прочитанного». Когда он в 1751 году засел за составление «Древней Российской истории», он первые три года провел за собиранием материалов. Причем сохранилась собственноручная записка Ломоносова о том, что он в 1753 году, готовясь к написанию этой работы, читал русские летописи, не делая выписок, чтобы иметь общее представление о деяниях князей[91]. В этой же записке указано, что Ломоносов познакомился с Нестором, законами Ярослава, «Большим летописцем», «Историей Российской» Татищева, трудами Кромера, Гельмольда, Арнольда и сделал из них выписки только в 1751 году, то есть спустя почти год после дискуссии[92]. Так не делает человек, если он уже детально знаком с историческими источниками!
О плохом знакомстве Ломоносова с историей говорит и тот факт, что в написании «Краткого Российского летописца» ему помогал библиотекарь академии А.И. Богданов, написавший второй раздел сочинения, с хронологическим перечислением князей и событий их правлений. При работе над «Древней Российской историей» Ломоносову помогал студент Введенский, в задачу которого входило чтение книг и составление выписок[93]. Это коренным образом противоречит версии о том, что Ломоносов «читал летописи впрок».
Единственное, что он действительно мог читать в Славяно-греко-латинской академии в Москве и в Киево-Могилянском коллегиуме по русской истории, – это «Синопсис». Другого учебника по русской истории тогда не было. Однако он не мог стать основой для подготовки Ломоносова к спору с Миллером, хотя именно там Ломоносов почерпнул основные тезисы для своей позиции в споре. Это сочинение основное внимание уделяет описанию жизни князя Владимира и крещения Руси, Дмитрия Донского и Куликовской битвы, тогда как происхождение славян и жизнь первых русских князей упоминаются бегло и конспективно. В изложении прихода варягов киевский «Синопсис» следует сказанию о призвании варягов из Несторовой летописи.
Если его собственноручные документы показывают недостаточное знание русской истории перед написанием «Древней Российской истории», то откуда пошло мнение о том, что он «читал летописи»? Намек на это, как казалось ряду исследователей, содержался в ответах Миллеру, где Ломоносов говорит об источниках по русской истории. Это было воспринято как доказательство его глубокого знания летописного материала: «Вопрос об источниковой базе оппонента Ломоносов, что характеризует его профессионализм, поднял в первом пункте своего первого отзыва на диссертацию…»[94] В «Очерках истории исторической науки в СССР» этот момент гипертрофировали в такой степени, что заявили: «Ломоносов