– Чьи стихи? Мандельштама?
– Нет, мои… – нахмурился он, уловив в её голосе иронию: точно – игла.
– Не надо, – мягко сказала она.
Стандартный способ обольщения с этой барышней не сработал, но отступать Борисов не собирался.
– Вы что же, совсем стихов не любите, Инга? – с вызовом, чтобы скрыть своё разочарование, спросил он.
– Отчего же не люблю, – снисходительно произнесла она. – Очень даже люблю. Скажем, Гейне в переводе Лермонтова: «Не пылит дорога, не дрожат кусты. Подожди немного – отдохнёшь и ты…» Возможно, и у вас стихи замечательные. Однако здесь ваш «творческий вечер» кажется мне неуместным: мы же танцуем!
Борисов оживился:
– Так давайте, Инга, найдём тихое место, где это будет уместно…
Инга снова засмеялась:
– В другой раз… Может быть.
Её смех обладал каким-то волшебным воздействием. Едва «колокольчики зазвенели», Борисов тут же растаял:
– Отлично, Инга. Я запомнил ваше обещание!
– If а lady says yes…
– Знаю, знаю: если леди говорит «да», то она говорит «нет». Но всё же оставляет надежду…
После танца он проводил Ингу к столику и, пока не вернулись её соседки, поинтересовался:
– А могу я узнать номер вашего телефона?
– Телефона у меня нет.
– Жаль… Я мог бы вам стихи по телефону прочитать… – Борисов очень хотел понравиться Инге. Он понимал, что стихи – его «безоткатное десантное орудие», без которого штурм обречён на провал:
– Обязательно прочтёте когда-нибудь! Мы ведь завтра увидимся в редакции…
Тут вернулись шумные соседки Инги.
Борисов откланялся и направился к своему столику. Его провожали женские изучающие взоры и недобрый взгляд Бурмасова.
Мильков своей горячей и сухой ладошкой сжал руку Борисова:
– Ну, вы – герой, Виктор Павлович! Да-а-а… И довольно безрассудный! Впрочем, как и положено поэту… Такого врага себе на ровном месте нажили. Могущественного! Я этого Бурмасова с лейтенантов помню… Знаете, какое у него в штабе округа прозвище? «Дятел»… Вот так-то! А прозвища в армии просто так не дают! Берегитесь теперь…
Инга вскоре незаметно ускользнула с банкета, и поговорить Борисову с ней больше не удалось. А вот с Царедворцевым разговор состоялся сразу после окончания застолья.
– Не с того начинаешь! – сердито сказал Царедворцев, когда они вышли из ОДО. – Не с того!
– О чём это вы, Николай Васильевич? – насмешливо протянул Борисов.
– Не валяй дурака! – прошипел Царедворцев. – Надо тебе было так разозлить начальника управления воспитательной работы! Я, между прочим, через него тебе должность пробивал. Охарактеризовал тебя как перспективного офицера, талантливого, понимаешь, литератора… А ты!? Не мальчик ведь уже… Далась тебе эта Рыжова!
– Какая Рыжова? – сделал невинное лицо Борисов, хотя и догадался, чья это фамилия.
– Та самая, с который ты кренделя выводил! Ишь, перья распустил, петух…