Она говорила с чувством глубокого облегчения, какое бывает у людей, сумевших уцелеть при серьезной аварии или излечившихся от почти смертельной болезни.
– Слава богу, – произнес Оливер, глядя на жену. – И одному Богу известно, как Себастьян сумел закончить эту книгу.
– Не говори глупостей, Оливер, – оборвала его Селия. – Работа – лучшее лекарство от боли.
– Неужели? – спросил он, улыбаясь своей обманчиво-туманной, милой улыбкой. – Наверное, тебе это известно.
Селия оставила его слова без ответа.
– Больше всего я боялась, что книга получится плохой. Не хотелось бы печатать слабую вещь и потом получать язвительные рецензии. Со времени публикации его предыдущей книги прошло три года. Читатели ждали шедевра. Представляю, как переживал бы Себастьян, если бы мы отказались печатать его книгу и объяснили причину.
– Но к счастью, все обошлось. Ты уже сообщила ему об успехе?
– В двух словах. Я пригласила его сегодня на ужин. Надеюсь, ты не против?
– Селия, даже если бы я сказал, что против, это что-то изменило бы?
Селия весьма странно посмотрела на него:
– Но я знала, что ты не станешь возражать.
– За десятую книгу «Меридиана», – произнес Оливер, поднимая рюмку.
– За десятую, – отозвался Себастьян. – Надеюсь, с книгой все нормально.
– Селия говорит, это просто чудо.
Себастьян замолчал, потом угрюмо произнес:
– Она вряд ли сказала бы что-то другое… учитывая обстоятельства.
– Мой дорогой Себастьян, когда дело касается издания книг, Селия говорит только правду.
На Себастьяна смотрели выцветшие синие глаза. Смотрели очень спокойно, без каких-либо эмоций. Писатель помолчал еще немного.
– Оливер, ты очень добр ко мне. Больше, чем я того заслуживаю.
– Мы должны заботиться о наших авторах, – уже менее серьезным тоном произнес Оливер. – Наше издательство в большом долгу перед тобой.
– Я лишь хочу… – начал Себастьян и замолчал.
Оливер понял его молчание и взялся за бутылку портвейна.
– Еще рюмку?
– Пожалуй, нет… Ну, если самую малость.
Оливер налил ему полную рюмку.
После смерти Пандоры Себастьян сильно пил.
Это кошмарное состояние продолжалось дни, недели, месяцы. Первую неделю или чуть больше Себастьян прожил на Чейни-уок. В кровать он не ложился, а лишь ненадолго засыпал на каком-нибудь диване. Он день и ночь бродил по дому, иногда выходил на улицу, где с бешеной скоростью вышагивал вдоль набережной, потом снова возвращался, словно уставший, преследуемый зверь, ищущий себе нору.
Селия почти не отходила от него. Оливер слышал, как они о чем-то говорят за закрытыми дверями. Эти разговоры велись в разных комнатах, ибо обычная непоседливость Себастьяна значительно возросла и он нигде не мог оставаться подолгу.
Адель и