Картотечные ящики;
Альбом с коллажами.
А все мелочи и сувениры лежат в книжном шкафу. Коробки пусты. Клянусь вам, что ничего не пропало. Здесь в одной коробке остались конверты от нескольких писем и старые газеты. Я сделала все, что смогла, чтобы все ваши вещи были у вас под рукой.
– Да-да, а сейчас оставьте меня. Мне надо побыть одному. Я вам очень признателен. Я буду работать день и ночь над вашей книгой.
– Над вашей бурей, – уточнила я.
– Нет, она прошла. Я должен рассказать о ней, чтобы доставить вам удовольствие. Принесите мне чаю, я не буду ужинать. Я хочу остаться наедине со своими бумагами.
Я закрывала своего жениха в его кабинете, и только при условии, что он напишет пять или шесть страниц, он имел право прийти в спальню будущих супругов. Но не раньше. Ему нравилась эта игра.
Леон и его жена – наши слуги-чехи – часто расспрашивали меня о нашей свадьбе. Мать Тонио все не отвечала. Друзья из консульства сообщили нам, что семья Тонио собирает информацию о моем происхождении. Это известие впервые омрачило нашу совместную жизнь. Мне это не понравилось. Я нервничала, но не позволила ему уменьшить количество страниц. Он втянулся в работу и даже благодарил меня за строгость. Аргентинские друзья спрашивали наперебой: «Когда же свадьба?»
Двое друзей моего бывшего мужа приехали сообщить, что наше поведение возмутило весь Буэнос-Айрес. Что я не имею права оскорблять подобным образом память о Гомесе Каррильо. Я предоставила Тонио отвечать на эти выпады.
Мы назначили дату свадьбы. Когда она настала, мы пошли в мэрию расписаться. Я была довольна. Раз его мать не приехала, ладно, мы отложили до ее приезда венчание в церкви. В этом мы пришли к согласию, и друзья из дипмиссии поддержали нас. Мы сами себе хозяева. Оба мы оделись во все новое. После мэрии отправимся в ресторан «Мюнхен».
– Ваше имя? Ваш адрес? Сначала дама.
Я продиктовала свое имя и адрес. Потом настал черед Тонио. Он дрожал, глядя на меня со слезами, как ребенок. Я не могла этого вынести и крикнула:
– Нет, нет, не хочу выходить замуж за плачущего мужчину, нет!
Я потянула его за рукав, и мы как сумасшедшие выбежали из мэрии. Все было кончено. Я чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Он взял меня за руки и произнес:
– Спасибо, спасибо, вы так добры, вы очень добры. Я не могу жениться вдали от родных. Моя мать скоро приедет.
– Да, Тонио, так будет лучше.
Мы больше не плакали.
– Пойдемте обедать.
Про себя я поклялась никогда больше не переступать порог этой мэрии. Я все еще дрожала. Мое приключение подходило к концу.
Домик в Тагле, который прежде наполняло пение птиц и наши мечты, погрузился в уныние. Я задыхалась. Друзья все реже приезжали навестить меня. Часами я просиживала, глядя на равнину перед домом – без единой мысли в голове, с разбитым сердцем. Я влюбилась в человека, который боится жениться. Он соблазнил меня, а теперь отдаляется…
Аргентинские друзья больше не приглашали меня к себе. В их глазах я была «веселой вдовой». Мой летчик выходил в свет в одиночестве. Я молилась. Я решила никогда больше