– Да?! – она резко обернулась, взяла из руки царевича часы, которые тот подобрал на столе в кабинете, подняла к его глазам. – А вот это вот что? Этого тоже здесь не должно быть, а они здесь. И ты готов поклясться, что он не превратил их в ключ?!
Царевич промолчал. Марья гневно встряхнула головой и двинулась дальше.
– Что мы знаем о мире, куда он попал?! – говорила она, со злостью толкая двери и проходя один зал за другим. – Ничего! Что он мог там придумать, какие тайны постичь?! Если он меньше чем за год прорвал заклятие…
– Он не прорвал, – перебил Иван.
– Какая разница! Не он, так его посланец! И что мне с ним теперь делать, Иван? Ты хоть представляешь, что мне с ним теперь делать?!
Царевич промолчал. В отличие от Коломны, он вполне себе представлял, что делать, и понимал, почему так нервничает и накручивает саму себя Марья. Нельзя в спокойном состоянии принять решение, которое сейчас необходимо. А то, что Марья его примет, Иван почти не сомневался. Если только Ольга не вмешается и не переубедит сестру… И чего они только примчались, раздражённо подумал царевич?! Да ещё так скоро!
Они вышли в Зеркальный зал с окнами в пол с одной стороны и зеркальной стеной с другой. В зале горели свечи, было светло и тревожно от колеблющихся язычков пламени.
У зеркальной стены Иван сразу же с привычным раздражением заметил супругов Скаль-Грайских. Ольга торопливо поправляла и расчесывала растрепавшиеся волосы. Князь, отряхивая рукава бело-коричневой куртки, что-то успокаивающе и негромко говорил ей. На кресле валялись брошенные плащи; тут же жался испуганный Колобок.
Ольга обернулась на звук открывшейся двери, кинулась к царице.
– Маша!
– Оля!
Сестры поцеловались. Царевич и князь лишь кивнули друг другу. Иван недолюбливал Скаль-Грайского, хотя, честно говоря, сам не очень понимал, за что. Светловолосый, голубоглазый, с мягкими пушистыми усами и бородой, молодой князь был совершенно лишён надменности и высокомерия, смотрел открыто и просто и с первого взгляда располагал к себе едва ли не всех, с кем общался. За редким исключением, вроде Ивана, который считал князя подкаблучником и оправдывал этим, за неимением большего, свою неприязнь.
– Ну что тут, Маша, что случилось? – княгиня тормошила сестру за руки. – Мы летали под Гребнем и сразу же сорвались, как услышали. Исток что, вскрыт? – Ольга спрашивала, подняв брови и с явной надеждой ошибиться.
– Да, Оля, вскрыт! – жёстко сказала царица. – Братец наш объявился. Прислал посланца, требует Обмена.
– Откуда ты знаешь, что он? – побледнела Ольга.
Марья протянула руку и выпустила из ладони покачивающиеся на цепочке часы. Ольга судорожно вздохнула, дрожащими пальцами взяла, щелкнула крышкой. Несколько секунд смотрела на остановившиеся часы неподвижным взглядом. Неслышно подошедший князь взглянул на часы из-за плеча жены и задумчиво нахмурился.
– Насколько я помню, идея была в том, чтобы изгнать Бессмертного навсегда, –