На следующий же день я учел указания руководителя. Вместо того, чтобы упираться глазами в жуков, я приглядывал за его перемещениями, стараясь не теряться, и вовремя появляясь в поле его зрения, когда он начинал подавать признаки беспокойства и вертеть головой. Все шло отлично. Пройдя несколько шагов, я нашел небольшую – по колено – впадинку, в которой была привлекательная валежина с отставшей корой. Кознышев сидел шагах в тридцати, осторожно погружая в пробирки пойманных личинок. Я сел лицом к нему, чтобы ни в коем случае не терять начальство из виду, и принялся рассматривать нижнюю сторону ствола.
Кознышев встал, глянул в мою сторону, и медленно направился ко мне, попутно осматривая листья кустов. Я решил, что он хочет что-то сказать, и терпеливо ждал его приближения. Подойдя к моей впадинке и встав от меня сантиметрах в сорока на бугорок, Николай Гаврилович вдохнул побольше воздуха и заорал: «У-у-у-а-а-аааа!!!» Помня о нервности начальства, я кричать в ответ не стал и тихо, вежливо сказал: «Я здесь, Николай Гаврилович». Кознышев странно ёкнул, подпрыгнул на своем бугорке и тихо опустился на колени. Отдышавшись, Николай Гаврилович строго объяснил мне, что не следует превращать научную экспедицию в балаган, при виде приближающегося старшего коллеги следует подавать (тихие!) звуковые сигналы, позволяющие загодя увидеть напарника, и вовсе не следует затаиваться, вредя здоровью и нервам кандидата наук и доцента. Это неэтично.
С тех пор мы старались не очень соблюдать так и не отмененный закон по экспедиции. Это, в свою очередь, не могло не возыметь печальных последствий.
2004
Как-то мы с моим начальником, Николаем Гавриловичем Коз-нышевым, крупным ученым и доцентом, поехали в экспедицию на Кунашир. Остров, конечно, совершенно замечательный, но рамки этой истории чрезвычайно узки – километров три-пять вокруг пункта Менделеево, состоявшего из брошенных казарм, гостиницы для неприлетающих сюда летчиков и домиков жен комсостава. Жили мы в гостинице, а прямо за ней находился огромный и пре-глубокий овраг. За ним начиналась карусель полян, заросших густым бамбуком, перепутанных с рощицами всевозможных древес. Было очень удобно собирать насекомых – лес был тут же, стоит перебраться через овраг.
Тот наш поход начался весьма оптимистично – Николай Гаврилович вскоре после выхода нашел что-то ужасающе редкое и отсутствующее в его коллекции, возбудился и нырнул в рощицу, отдав команду «За мной!». Я воспоследовал, но недостаточно быстро – отвлекся на какого-то забавного жука, потом пошел за ним, прошел пятьсот метров, еще пятьсот – и понял, что Кознышева впереди меня нет. Случилось страшное – я потерялся.
С облегчением установив этот вопиющий факт нарушения дисциплины, я отправился далее, вышел на неплохое место, набрал занятный материал