Неожиданно для себя блондинка обнаружила в середине молтивенника небольшой листок бумаги, сложенный вчетверо. Бумага пожелтела от времени и очень трудно читалась. Очень короткое письмо адресовалась Елизавете Крот. Оно было написано чернилами. Кое-какие слова из-за корявого почерка Ева не понимала, некоторые слова из-за ветхости бумаги нельзя было вообще разобрать. Несмотря на все это, Кротиха поняла содержание письма. Мужчина спрашивал у Елизаветы о том, как назвала она первенца и как его здоровье. В письме также сообщалось, что у Петра все нормально и он жив, здоров. В конце письма стояла дата написания: апрель, 1942 год. Все остальные документы Ева смотреть не стала. Время поджимало. К тому же, письмо Петра к матери, как и другие бумаги умершей Елизаветы, юную девушку не интересовали. Мать никогда и ничего не рассказывала дочери о своей молодости, тем более о тех, кто когда-то за ней ухаживал. Ева даже сейчас не могла понять того, почему мать все это держала в тайне и практически ни разу не говорила с ней о своем муже или об отце своей дочери. Все это и многое другое Елизавета унесла с собой в могилу, так и не раскрыв тайн, которые интересовали ее родную дочь.
Разгадывать все эти тайны сейчас Ева считала нецелесообразным, даже не нужным и пустым занятием. Она сейчас жила другими мыслями, другими надеждами. Имея на руках свидетельство о рождении, она могла теперь свободно шагать в будущее, спокойное или тревожное, бедное или богатое, она не знала. Да и ей в этом плане было все равно. Отступать было некуда и некогда. Юная Кротиха наметила свой жизненный план действий и решила его выполнить, несмотря ни на что. Этот план был задуман ею, он являлся ее тайной и главное, ее надеждой…
К десяти часам утра Ева Крот была готова к выходу из деревни. Сборы были недолгие. На себя она одела темно-синее платье, кофту, туфли. Повязала на шею легкую косынку голубого цвета, которая практически была на