Чтоб стали зубы очень крепки —
Он что-нибудь сгрызёт ещё…
Пред ним, от страха трепеща,
Забилась в Щёлку буква Щ.
Э
Элла однажды наткнулась на Это…
Что Это? Лестница? Домик? Ракета?
Может – осколок хрустального Эха?
Или – Эскиз позапрошлого лета?
Может быть – ноты Этюдом пропеты?..
Элла у папы попросит ответа.
– Это не лестница, милая Элка, —
Папа ей скажет. – А Этажерка.
Ну, сосчитай – сколько буковок Э
Ты повстречала вот в этом стихе?
Ю
Юркий маленький вьюнок —
И на небо влезть бы смог!
Но ещё он Юн и тонок —
И для дома как ребёнок:
«Пусть цепляется пока
В мои крепкие бока.
Подрастёт, глядите,
Вцепится в Юпитер!
Станет там ему опорой —
Буквой Ю совсем готовой!»
Я
«У меня, – сказала Я, —
Очень дружная семья!
Буквы все – мои друзья.
Все нужны – от А до Я!»
ОБЫКНОВЕННЫЕ ИСТОРИИ
ИСТОРИЯ ОДНОЙ КУКОЛКИ
Про неё совсем все позабыли. Может – потому, что потеряли. Или – спрятали. И забыли – где. А, может быть, и по совсем другим причинам…
Она этого не знала. Куколка видела перед собой сплошную густую непробиваемую темень. И совсем ничего не чувствовала. Только иногда слышала невнятные и почти уже позабытые звуки – голоса, лай, стук, скрипы, звонки, лёгкие или тяжелые шаги. Слышала их, когда вдруг просыпалась после короткого ли, долгого ли – она не знала – забытья.
Снаружи куколку было уже совсем не видно. Тонкий слой песка у самого края полусгнившего деревянного бортика детской песочницы почти что полностью скрывал её, как бы оберегая и пряча от многих ищущих глаз.
И когда осенний ветер разогнал всех по уютным и тёплым жилищам, к куколке пришла дополнительная защита от постороннего взгляда – в виде слоя скукоженных и почерневших листьев.
Листья эти, вначале совсем невесомым покровом, застилали всё вокруг. И саму песочницу, и две опрокинутые деревянные скамейки, и накренившийся диск карусели. Который, совсем перестав скрипеть под их нежной тяжестью, последний раз вздохнул протяжно-дребежаще – и замер до следующего лета. И только неугомонные качели продолжали, раскачиваясь от прикосновения холодных ладоней ветра, сбрасывать с себя падающие с деревьев листья… Приходящие дожди только уплотняли это лиственное одеяло – и звуки доносились до куколки все глуше и глуше. И просыпалась она всё реже и реже. А вскоре после того, как первые хрустальные снежинки с невесомо-неслышным звоном стали ронять свои узорчатые осколки на умершие листья, куколка заснула окончательно…
Ей снилось ласковое доброе солнце, мягко греющее сквозь сумеречно-зелёный полог раскидистых клёнов.
Высокая трава.
Зацепившийся за верхушку длинного стебля клочок прозрачной паутины – он, как флаг какого-то маленького травяного государства,