Следующие два часа мы с Берни резались в карты. Берни заявил, что, по обычаю, с осужденными на смерть всегда играют в карты, и хоть лично на него это развлечение наводит скуку, он считает своим долгом отвлечь меня от мыслей о ближайшем будущем.
Впрочем, картежником он был никудышным, так что довольно скоро продул мне три бакса.
– Бабки тебе могут и не пригодиться, Чет, – пробурчал он, когда я потребовал выигрыш. – Может, удовлетворишься долговой распиской?
– Только наличные, – отрезал я. – Не хочется в таком состоянии возиться с расписками.
Он недовольно отсчитал деньги и заметил:
– Кстати, о состоянии… Надеюсь, ты успел написать завещание?
В комнату вошел Питерс:
– Готовы? Мы ждем вас внизу.
Я вскочил на ноги:
– Не поминай лихом, Берни. Если я не вернусь, все мое состояние достанется тебе.
– Серьезно? – Лицо Берни просветлело. – Даже твой телевизор?
– Даже мой телевизор, мелкий ты падальщик!
– Нам пора, – давясь смехом, сообщил Питерс.
Крид дожидался нас в коридоре у самого входа.
– Все под контролем, – сказал он. – Мои люди не спустят с вас глаз на протяжении всего пути. Держитесь посредине тротуара, не выбивайтесь из графика и будете в полной безопасности.
– Очень на это надеюсь, – пробормотал я, не сводя глаз с открытой двери за его спиной. – Ну, я пошел.
– Даю вам шестьдесят секунд и выхожу следом, – предупредил Питерс.
Я кивнул, сбежал с крыльца на темную пустынную улицу и нащупал в кармане рукоять пистолета. Ощущать пальцами гладкую сталь было на удивление приятно.
– Меня в азарте не подстрелите, – крикнул я вынырнувшему из дверей Питерсу.
– Да не нервничайте так, – засмеялся он. – Вы под защитой профессионала.
Самодовольство, прозвучавшее в его голосе, резануло мне слух, и я почти пожалел, что затеял эту авантюру.
– Смотрите в оба, – попросил я, судорожно сжал в кармане рукоять пистолета и зашагал по тускло освещенному тротуару, чувствуя себя таким беззащитным, словно вышел из дома голышом.
Ярдов через тридцать я заметил впереди подозрительного бугая, дымящего сигаретой у забора. Он скользнул по мне равнодушным взглядом, а когда я с ним поравнялся, прошептал:
– Могу поспорить, у тебя все поджилки трясутся.
Не взглянув в его сторону, я побрел дальше.
Путь до отеля показался мне бесконечным. Каждый раз, когда меня обгонял автомобиль, я ощущал, как шевелятся волосы на затылке. Стоило впереди замаячить человеческой фигуре, и сердце начинало выпрыгивать из груди. А когда из кустов наперерез бросилась черная кошка, я так шарахнулся, что едва не растянулся на тротуаре. На подходе к гостинице пот лил с меня в три ручья, пришлось даже остановиться у входа, чтобы утереть со лба испарину.
В вестибюле стояла тишина. Ларсон за стойкой перелистывал неизменный журнал.