Большая и полноватая Катя имела манеру одеваться в маленькие ситцевые платьица и ходить, слегка вращая корпусом, как это делают маленькие девочки перед зеркалом.
Катин чемодан был набит платьицами и балетками.
Масса ленточек и ободков приехали из Германии, чтобы украшать волосы и маленькие сумочки Кати.
В первый же вечер немка уехала в благотворительную организацию и надолго пропала. Ночью веселые парни и девушки звонили и спрашивали, может ли Катя вернуться попозже, потому что у них-то собрание и в то же время праздник. Я отвечала, что может.
Катя пришла под утро. И весь следующий день она дремала на диване стеклянной террасы, как спящая царевна.
Потом Катя и ее друзья из благотворительной организации больше не звонили и ни о чем не спрашивали. Катя приходила поздно, а потом целый день спала.
Моему семейству и друзьям пришлось много дней наблюдать за спящей Катей. Дети удивлялись, почему немецкая девушка все время спит, и спрашивали, где девушка гуляет по ночам.
В конце концов семейство решило, что ребята в благотворительной организации накачивают Катю водкой, после чего она так крепко спит дни напролет.
Часто Катя исчезала под вечер неожиданно и бесследно, а мой немецкий язык благополучно ржавел дальше.
Но иногда перед выходом в свет Катя, выбирая новые платья, ленты и балетки (теперь они были раскиданы вокруг дивана по полу стеклянной террасы), рассказывала мне про жизнь благотворительной организации и приюта при ней.
Собственно, самую трагичную историю, слышанную мной на немецком, рассказала именно Катя.
Я вспомнила эту историю сейчас, глотая по чуть-чуть пиво среди немецких друзей.
Катя рассказывала, что ходила в заброшенный дом. Полуразрушенный дом, куда трудно пробраться.
Сырой и давно покинутый жильцами. Все коммуникации отключены. Окна и двери забиты. Чтобы пройти внутрь, нужно перекинуть длинную доску с высокого забора рядом в окно второго этажа. Переходить по доске опасно.
– Зачем туда идти? – спросила я.
– Там живут несколько беспризорников, – ответила Катя, – мы с друзьями из приюта уже два раза лазили туда.
– Зачем?
– Ну, мы хотим, чтобы они перебрались жить в приют.
А вокруг роскошное знойное лето.
– Катя! Сходили бы лучше на пляж! – сказала я.
– Да, на пляж мы тоже ходим, – ответила Катя.
В следующий раз Катя рассказала про приют.
– Я пытаюсь там играть с детьми, – сказала Катя.
– Что значит, пытаешься? – удивилась я.
– Дети не хотят играть. Тем более что я совсем не знаю русский. Детям сложно понять, чего я от них хочу.
– А что хотят они? – спрашиваю я.
– Одни целыми