Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Первое предисловие
ко второму изданию
Когда меня спрашивают, основаны ли мои рассказы на реальных событиях, я обычно отвечаю, что на 80 процентов они документальны. Мне нравится цифра 80 и соотношение 80 к 20. То есть, четыре части правды и одна часть непонятно чего – фантастики и Божьего промысла.
На самом деле, ясно, что невозможно с помощью цифр ответить на вопрос об истине.
И тут я с грустью вспоминаю мою подругу-фотографа. Узнав в одном рассказе наш совместный поход на концерт, дополненный ее откровениями, она обвинила меня в использовании секретных данных в корыстных целях и устроила то, что в Одессе называют «вырванные годы». Она потребовала не печатать рассказ даже после ее смерти. Почему эта правда так не понравилась моей подруге? И стоил ли рассказ «Первая камера» (неплохое, кстати, название), который в итоге никто никогда не сможет прочесть, – нашей дружбы?
Еще я подумала, что от кого-то после смерти и остается лишь рассказ. Если повезет! Слава Богу, мы пока живы и дальше размышляем о лезвии правды.
А вот другая ситуация, тоже связанная с реальностью и вымыслом. Не такая горькая, скорее наоборот. Один мой товарищ по имени Ханка попросил продать ему Женско-Мужской словарь, что я с удовольствием и сделала. Ханка начал читать, и оказалось, что многого, о чем я говорю на страницах книги, он не понимает. «Не дорос». Мы обменивались письмами, и через пару лет я написала историю, основанную на этих письмах. Он прочел и пришел в полный восторг! Он что-то понял и захотел перечитать Женско-Мужской словарь. На работе он стал искать книжечку и, к удивлению, не обнаружил ее. Похоже, книжку кто-то взял! То есть, украл! Я знаю, что художники всегда радуются, когда кто-то ворует их работу. Я тоже порадовалась. Но Ханка хотел читать. А книги не было. И тогда мы встретились, и я в этот раз уже подарила ему Женско-Мужской словарь. Из-за таких вот ребят, спасибо вам, запасы бумажной книги в моем шкафу истощились.
Недавно меня попросили дать ссылку на электронную версию Женско-Мужского словаря. Я поглядела в невод. И – о ужас! Версия, которая лежала на Литрес, улетучилась полностью. Словарь лежал на каком-то безымянном сайте, распиленный пополам! Обрезанный вариант заканчивался на середине рассказа «Друзья и пиво или Лесной король». Те, кто читал или прочтет эту трагическую историю, согласятся, что ее нельзя четвертовать или располовинить без потери смысла.
Так возникла идея сделать второе издание и выложить Женско-Мужской словарь на Ridero, чтобы здесь он лежал в своем самом лучшем виде. Вечно.
Это книга, которую я писала семь лет в Одессе, читается за один день. Сейчас, когда я закончила роман-хостел «Хостел», некоторые ее тексты кажутся мне учебными. И все же я не стала ничего убирать из Женско-Мужского словаря, а наоборот добавила. Теперь тут можно прочесть рассказ «Марина в примерочной», эпопею про шерстяное пальто английской шерсти «Пальто», индийскую историю «Одеяло из Харидвара» и, конечно, мне захотелось впихнуть в Женско-Мужской словарь победителя и чемпиона «Через щелочку гляжу на Варанаси», историю длиной в 192 слова, которая выиграла в конкурсе короткого рассказа «192 слова» Всемирного клуба одесситов. Я не могу сказать, что эта история лучше или хуже остальных. Просто с этим конкурсом и его жюри – трехглавым драконом Голубовский, Кохрихт, Губарь – связаны самые приятные одесские воспоминания.
По поводу выхода Женско-Мужского словаря мы устроили отличную вечеринку в Доме12 и моя Мама наконец признала во мне писателя. И Мама порадовалась. Поэтому хочу сказать тем людям, которые думают, издавать или не издавать книгу, – обязательно издавайте! Потому что появление книги – всегда большой праздник для тех, кто имеет к ней отношение и для всех людей, которые улыбаются автору издалека.
Второе предисловие
Галины Маркеловой
ГЕЙ МИТ МИР
Вот и я о переводе словечко замолвлю. Вернее, о невозможности, о непередаваемости истинного смысла, того, что НАД оформленного в идиомы, грамматические построения, слова, морфемы и прочего строения языка.
Я о том, что в горле.
Воздуха, который прохождением, трением, скольжением создаёт Допонятийное ощущение. Оно охватывает всю твою сущность и создаёт то первое, то единственно вернейшее знание.
Ясно помню свой детский ужас от вопроса поэта – «Вер райтет зо шпэт дурхь нахт унд винд»? С каким трудом нужно было продираться сквозь лес «Р» и ветер «Х», чтобы вовремя остановиться на стоккатном «Д», но это ещё ничего – впереди маячило то самоё – «гей мит мир» так и не выученной, к ужасу моих бабок, баллады. А мои первые потуги перевода так и не справились с этим внутренним ужасом – «гей мит мир». Ну, конечно, можно было как юный Михаил Юрьевич создать красивую гениальную картинку, но вот «танненбаум». Как тянется эта соловецкая ель там, далеко, на севере, где темно и низкое небо, как ехидно, иголками, врастает в ладони атлантов! Совсем не мечтательная сосна. Это