2 Марта
Утро наступает неожиданно быстро – даже странно, что ощущаю себя выспавшейся. Вообще-то я очень долго привыкаю к новому месту. Видимо, сказываются переживания. Умываюсь и выхожу из комнаты. Часы показывают десять часов. Почему-то после разговора с Вересовым была уверена, что с утра пораньше ко мне придут, чтобы позвать под его светлые очи, но ничего подобного. Спускаюсь вниз – в доме такая тишина, словно и нет никого. Но я не обольщаюсь – уверена, что камеры тут развешены повсюду. После недолгого блуждания все же нахожу столовую. К слову, тоже огромную, и тоже вычурную. Хозяин дома сидит за столом и просматривает какие-то бумаги.
– Доброе утро, Марта, – произносит, поднимая взгляд.
– Добрее не бывает, – недовольно отзываюсь я.
Мужчина в ответ лишь снисходительно улыбается. Конечно, что ему мое недовольство – все равно, что Моська скалится на слона. Не успеваю сесть за стол, как мне приносят еду – омлет с зеленью, тосты и черный чай. Окидываю это все вопросительным взглядом.
– Взял на себя смелость выбрать за вас, – поясняет Григорий.
Тихо вздыхаю и принимаюсь за еду – желудок подает вполне определенные знаки, и отмахиваться от них глупо. Кто знает, насколько я тут застряла.
Как только с едой покончено, мой похититель откладывает бумаги.
– Итак, Марта, полагаю, договор вы подписали, – начинает он.
– То есть у вас нет даже малейшего сомнения в этом? – фыркаю в ответ.
– Вы умная женщина – в этом я уже вчера убедился.
Очень хочется закатить глаза, но сдерживаю порыв, старательно изображая спокойствие. Его самоуверенность претит мне. Я не желаю иметь с этим человеком ничего общего. От таких, как он, я держусь подальше.
– Подписала, – подтверждаю его вывод.
– Тогда перейдем к задаче, стоящей перед вами. – Он делает небольшую паузу, словно собирается с мыслями. – Мой сын не разговаривает уже год.
Вопросительно вскидываю брови. Вообще-то этой информации довольно мало, чтобы составить хоть какое-то представление о масштабах бедствия, но сам факт, что тридцатилетний мужчина перестал говорить, свидетельствует о чем-то по-настоящему серьезном.
– А подробнее? – уточняю я.
– Он не разговаривает, практически не реагирует и не выходит из дома.
– Это произошло после чего-то конкретного?
– В том-то и дело, что нет, – мрачнеет Вересов. – Просто однажды он стал…