Замуж я не хотела. Учиться дальше тоже. Хорошо, что к тому времени у меня сформировалась устойчивая любовь к хореографии, и существовала группа девочек, которым я преподавала ирландские танцы. Хоть что-то незыблемое. Эти маленькие островки стабильности в моменты неопределенности и душевного раздрая спасают.
«С днем рождения. Моря счастья, высоких прыжков и легких ног», – написала подруга по студии ирландских танцев. Это было замечательное пожелание. Она знала, о чем говорит.
В январе мы съездили в Париж. Мне было двадцать два. Это было еще до нашествия беженцев с Ближнего Востока и связанных с этим опасностей. Париж блистал – романтическая сказка для влюбленных. Мы бродили до ломоты в спине по улицам этого прекрасного монстра, отдыхали на деревянных скамьях готических соборов, вечерами там же слушали орган. Мы засыпали и просыпались под колокольный звон собора святой Екатерины, к стене которого был прилеплен наш шестиэтажный дом, и в нем – малюсенькая комнатка, в которой мы жили. Она же спальня, кухня, столовая, душ и уборная. Все – на девяти квадратных метрах, зато с небольшим садиком, сооруженным в каменном мешке на уровне второго этажа. В этот садик можно было попасть только через окна нескольких квартир. Там вечерами курили наши соседи, попивая кофе и непринужденно болтая по-французски.
В двадцать три я сделала самостоятельный, серьезный шаг в ирландских танцах: ушла от питерского преподавателя и присоединилась к школе голландского тренера Кэтрин Хейк. В то время у меня уже была своя небольшая студия, где занимались маленькие девочки, любящие высоко прыгать и держать ровно спинку.
В двадцать три я много ездила, в основном, в Голландию. Сначала путешествовала, потом училась в школе Кэтрин. Жила в ее доме под Амстердамом и занималась с ее учениками, чемпионами Европы. Это было очень круто! Через год Кэтрин приехала в Петербург, и учила уже моих девочек. Фантастика просто!
«Ну, с днем рождении, что ли, – написал Миша,– Желаю найти свое место и побольше детей. Это же счастье))»
Дети были – шесть девочек в моей студии ирландского танца, и это на самом деле было счастье.
В двадцать четыре я не сидела на месте. В начале года, в несезон, я буквально свалилась с небес на итальянский курорт Римини. Самолет долго пробивался сквозь снеговую черную тучу, потряхивало, девушка в соседнем кресле причитала, кто-то вскрикивал, все молились. Со второго круга мы сели на заснеженный аэродром.
Когда прошли таможенный контроль, получили багаж и вышли к автобусу, из-за туч выглянуло солнце, сугробы на глазах стали оседать, темнеть и все поплыло.
На длинном и широком пляже Римини еще лежал снег, и местные жители на беговых лыжах, радостно перекликаясь, прокладывали в нем неровные колеи. После полудня праздник кончился – снег растаял,