– Посмотри! – шепнул князь. – Белка пришла.
Агий глянул на белку и, вздохнув, закончил рассказ:
– За ту проруху великий государь казнил князя Темкина-Ростовского, воеводу-опричника Яковлева, да лекарь Бомель отравил сто человек из наших, по царскому повелению. Не быть бы и мне живу, – батюшка твой, блаженной памяти князь Иван Андреевич, в Шую меня отослал, в Шартомский монастырь. С той поры нет уж боле опричника… имярек, есть Агий, друг звериный…
– Как служить-то мне, Агий, царю Ивану? Надоумь!
– По совести. Колн угодно будет Господу, не отдаст тебя на растерзанье… Да ведь и не молод царь-государь. Чай, убыло в нем прежней прыти.
Каждый день взялся приплывать на остров князь, постигал стрельбу из лука. Не ахти как шло дело, но Василий Иванович был въедлив, переупрямил природную нетвердость руки, рассеянность взгляда. Учитель у него тоже был сметливый. Предложил однажды:
– Хочешь, князь, научу тебя моему коронному штукарю?.. Да простит меня Господь.
Показал на пролетавшую птицу, одной стрелой сшиб и успел, пока падала, поразить другой стрелой.
Подумал Василий Иванович и с усердием принялся обучаться Агиеву искусству. Не сразу, но получилось.
Пока ездил на остров, зверушки и впрямь привыкли к Василию Ивановичу. Выдра даже ласкаться начала. Спросил однажды князь Агия:
– Не хочешь ли вернуться в мир?
– Покуда жив Иван Васильевич, мне лучше с выдрой знаться.
На том и простились. Выдра провожала ладыо, выныривала то с одного борта, то с другого. Дразня, князь спрашивал ее:
– Как имя хозяина твоего?
Выдра недовольно фыркала и погружалась в воду.
Когда она, напоследок погнавшись за ладьей по следу, изнемогла, остановилась, положила мордочку на волну, князь снова спросил ее шепотом:
– Как имя хозяина твоего?
И выдра, хоть и далеко была, тотчас нырнула.
Сошел Василий Иванович на берег, а его Первуша поджидает.
– Все на остров да на остров, сходил бы ты, княже, в наш лес. Сколько уж я тут живу, а все не нарадуюсь на рощи наши, на боры золотые. Дубравушка-то