Мама точно не считала отца своим хорошим другом, но понимала, как много он для меня значил, и всячески поддерживала наше общение. Он ночевал в моей комнате, а когда уезжал, мама помогала мне писать открытки с благодарностями за подарки (какие бы там он ни привозил) и время, проведенное вместе.
К пятому классу во мне обнаружился актерский талант. Я собирал соседских детей, и мы устраивали представления в подвале. Я ставил пластинку, обычно Partridge Family, а в качестве инструментов выступали швабры и перевернутые тазы. Я всегда был за Кейта Партриджа, мы имитировали пение и плясали, развлекая соседских детей, которые сами не хотели участвовать в представлениях.
Конечно, я постоянно искал способ подзаработать. Как-то раз, устраивая очередное представление в подвале одного из друзей, я решил, что надо бы брать с детей, которые хотят увидеть концерт Partridge Family, деньги. У кого что было – хоть дайм, хоть никель, хоть четвертак. Посреди гаража я повесил занавеску, а проигрыватель установил за ней и обратился к собравшимся зрителям:
– Partridge Family немного застенчивы, да к тому же слишком известны, чтобы выступать здесь, в Гранд-Рапидс, поэтому играть они будут из-за занавески.
Я зашел за занавеску и сделал вид, будто разговариваю с музыкантами. Потом включил проигрыватель. Все детишки ошалели:
– Они что, правда там?
– Ну конечно. Но им сейчас нужно быть совсем в другом месте, поэтому пора расходиться, парни, – сказал я. За такую сделку с группой благодарные зрители накидали мне целую пригоршню мелочи.
Учась в пятом классе, я придумал способ улучшить свои отношения с администрацией школы, которую так ненавидел. Это было необходимо, поскольку они грозились исключить меня за проколотое ухо. Однажды учитель спросил у нас:
– Кто хочет стать президентом класса?
Я поднял руку и сказал:
– Я хочу!
Но тут взлетела рука еще одного пацана. Я бросил на него испепеляющий взгляд, но он продолжал настаивать, что хочет быть президентом. После урока его ожидал разговор. Я сказал, что именно я буду следующим президентом класса, и что если он не снимет свою кандидатуру, то может и пострадать. Так выборы закончились, я стал президентом.
Директор был в шоке. Теперь я отвечал за все собрания, а когда в школу приезжали особо важные гости, сопровождал их тоже я.
Иногда моя власть основывалась на запугивании, я часто дрался, но мог быть и дипломатичным. Бруксайд была экспериментальной школой, программа которой включала обучение слепых, глухих и отсталых детей в обычных классах. И ровно настолько, насколько я был драчуном и хулиганом, настолько же все эти ребята стали моими друзьями. Известно, какими злыми могут быть дети к тем, кто хоть чем-то