За стоянкой Roxy размещались Rainbow Bar и Grill. И вот Rainbow был территорией Паука. Каждый вечер около девяти он появлялся там и встречался со своим отрядом – Уивером, Конни, Башарой и другими, постоянно сменяющими друг друга персонажами.
Подготовка к ночному выходу составляла некий ритуал для отца, так как он очень дотошно относился к своему внешнему виду. Я сидел и смотрел, как он прихорашивается перед зеркалом. Волосок должен лежать к волоску, не переборщить с одеколоном. Затем он надевал облегающую футболку, вельветовый пиджак и платформы. Кончилось тем, что мы пошли к портному, чтобы сшить такую же одежду для меня. Настолько я подражал отцу.
Частью ритуала также было достижение нужных кондиций для хорошего начала вечера. Самую ударную дозу наркотического коктейля отец приберегал для поздней ночи, но на трезвую голову выходить из дома напрочь отказывался, заряжаясь таблетками и бухлом. У него были кваалюды и плэйсидил, которые замедляли реакцию. Когда смешиваешь их с алкоголем, все будто замедляет движение. Но любимыми таблетками были тьюнел.
Когда я выходил с ним, для начала он наливал мне небольшую кружку пива. Затем разламывал капсулу с тьюнелом. Порошок был просто отвратителен на вкус, поэтому он нарезал банан и разделял тьюнел на кусочки. Себе забирал часть, в которой было больше порошка, мне давал порцию поменьше. Вот мы и готовы к выходу.
Королевский прием начинался сразу, как мы подходили к двери Rainbow. Тони, метрдотель клуба, приветствовал папу так, будто он самая важная шишка Стрипа. Ну и конечно, стодолларовая купюра, которую отец вручал ему, когда мы заходили, приходилась ко двору. Тони провожал нас к столику отца – престижное место прямо напротив огромного камина. С этой выгодной позиции можно было увидеть любого, кто приходит в клуб или спускается из Over the Rainbow, ночной секции этого заведения. Папа был чудовищным собственником. Если человек, не прошедший его осмотр, присаживался за столик, Паук приставал к нему:
– Ну и какого хрена ты делаешь?
– Да я просто хотел присесть и расслабиться, – отвечал парень.
– Извини, приятель. Здесь не выйдет. Проваливай.
Но вот если заходил кто-нибудь, интересный отцу, он тут же вскакивал и организовывал места. Его патрулирование стола всегда причиняло мне дискомфорт. Я, конечно, не хотел, чтобы за столиком сидели все подряд, но все же считал, что папа мог быть подобрее и вежливее. Особенно когда забивались пьянчуги и неудачники, он становился настоящей задницей. Зато он отлично умел сводить вместе интересных людей. Если Кит Мун или ребята из Led Zeppelin или Элис Купер были в городе, они сидели с Пауком, потому что он был самым крутым парнем в клубе.
Мы тусовались в Rainbow почти всю ночь. Отец оставался за столиком только до тех пор, пока не приходили его дружки и не происходила смена караула. Ну а потом они наматывали круги вокруг барной стойки или уходили наверх. Мне нравился клуб наверху. Всякий раз, как одна из подружек отца хотела танцевать, она приглашала меня, так как Паук был плохим