На самом деле Белорус имел в виду оленей. Туш пятьдесят, не меньше, а скорее даже больше, где уж там сосчитать в полумраке да с перепугу. Толик нашел их, когда пытался выгнать из ледника песца. Облезлый и неприглядный, едва вошедший в период осенней линьки, песец увлеченно дербанил гуся, которого попросил достать Белорус. Вроде и не жалко, еды навалом – на каждого геолога в партии только тушенки приходилось банок по сорок, – но одно дело тушняк и совсем другое – наваристый бульон из отожравшегося за короткое таймырское лето гуся.
Впрочем, дело было уже и не в гусе. Толик разглядел острую мордочку, испачканную пеной бешенства. Не жрать сюда забрался негодник. Видать, свалился в открытый лаз да принялся вымещать злобу на чем пришлось.
– Ах ты ж, подлец… А ну, кыш отсюда! – неуверенно прикрикнул Толик.
Маленький юркий говнюк злорадно оскалился, цапнул добычу за шею и споро потащил в дальний угол. Ледник на заброшенной метеорологической станции был огромный. За десятилетия скучающие полярники выдолбили в вечной мерзлоте три зала, словно собирались заготавливать оленину в промышленных масштабах. Может, при Советском Союзе так оно и было: станция в бухте Ожидания насчитывала десятка полтора бараков, домиков и подсобных строений, была оснащена тракторами и вездеходами, ныне ржавеющими под открытым небом, ветрогенераторами и даже взлетно-посадочной полосой.
Пригибаясь, чтобы не треснуться башкой о низкий свод, Толик неловко двинулся за воришкой. Луч налобника метался под ногами, яркими всполохами отражался от стен. Под ногами хрустело. В темноте шуршал песец, с молчаливым упрямством волокущий несостоявшийся суп-набор. Один зал, второй. Дальше Толик не заходил, не было надобности. Свет отразился в черных звериных глазах и в остекленевших глазах птицы.
– Ну что, ворюга, попался? – ухмыльнулся Толик, опасливо ступая в третий зал. – Некуда бежать?
Ворюга в ответ издевательски тявкнул, вцепился в измочаленную тушку и пятясь исчез в стене. Толик не удержался, снял очки, протер. Озадаченно почесывая отросшую бороду, подошел поближе. В широком отнорке, незаметном от входа, сверкая безумными зрачками, скалился песец. Обильная слюна капала на изжеванные перья.
Стоило, конечно, выбраться наверх, позвать ребят, но взыграло ретивое. В партии Толика и без того считали белоручкой. Биолог, зверей любит, даже истекающего кровью оленя добить не в состоянии! И Толик решил действовать сам. Он подобрался поближе, примерился и от души зарядил песцу сапогом.
Плоская подошва кирзача предательски скользнула. Толик замахал руками, как большая неуклюжая птица. Попытался ухватиться за стены, но лишь ободрал ладони и полетел головой вперед в этот самый отнорок, и дальше, глубже, в ледяной калейдоскоп, порожденный