– Ты можешь просто ответить: да или нет? Неужели так трудно? – вспылил он.
– А ты можешь толком объяснить: что тебе от меня надо? Разбудил, кричишь, чего-то требуешь! Я первый раз нормально уснула! Руслан, если это новый способ добиться меня, то он неудачный!
Я захлопнула дверь у него перед носом и нарочито громко крикнула:
– Достал!
Не стараясь быть тихой, я плюхнулась на кровать. Специально поворочалась, и только потом замерла, чтобы прислушаться. Шаги в коридоре начали удаляться.
– Теперь он побоится подходить ко мне, – прошептала я.
«Часто тебе приходилось запутывать людей?» – спросил Лифей. Выглядел он при этом довольно серьезно.
– Не то что бы. Но так порой удается избежать скандальных ситуаций. Я ведь светский фотограф…
«Кто?» – перебил меня он.
– Ах, да. Ты же не знаешь, что это такое. Как бы тебе объяснить? Люди изобрели такой аппарат, при помощи которого можно запечатлеть любой кадр из жизни. Например, раньше, чтобы увидеть чей-то портрет, его должен был нарисовать художник, а сейчас мы щёлкаем фотоаппаратом, и картинка готова.
«Как же много я пропустил», – вздохнул Лифей.
– Не переживай, нам всем теперь предстоит начинать… с нуля. – Меня вдруг охватил настоящий ужас от этой мысли. Сердце словно оборвалось, а потом бешено застучало.
«Карина… – всполошился Лифей. – Что с тобой?»
– Я до сих пор не осознавала всей трагедии. Ведь даже если мы найдем сушу, то будем жить, как дикари. Ничего, что было в нашем мире, не осталось!
«Ты неправа. – Он выпрямился, расправил плечи и поднял голову. В его взгляде, таком чистом, искреннем, появилась неоспоримая уверенность. – Вы остались живы! Любой мир – это в первую очередь жизнь. Лишь она бесценна!»
– Бесце-енна, – протянула я, снова подумав о возрождении наших миров. – Ты прав. Знаешь, я рада, что ты со мной.
Ничего не сказав, Лифей кивнул. Его свет коротко вспыхнул.
– Спой мне, – попросила я.
«Тебе понравилось?»
– О-очень.
Он закрыл глаза. На его лице появилась лёгкая улыбка. Свет вокруг стал нежно-зеленым, и зазвучала музыка. Образ вирисера начал растворяться в свечении почти сразу. В прошлый раз я списала это на переход границы сна, но теперь поняла: с ним что-то происходит, когда он поет. Вскоре внутри моего сознания остались только свет и звук, поэтому я открыла глаза, но, увидев вокруг себя лёгкое зелёное облако, резко села. Песня тут же оборвалась. Свет исчез.
– Это был ты? – насторожилась я.
«Извини, увлекся».
Образ Лифея вернулся в прежнее состояние, но черты чуть смазались, не сразу обрели четкость. Показалось, будто за ними скрывается другой образ. Мне стало интересно:
– А как ты выглядишь в жизни?
«А каким ты видишь меня?» – В зеленых глазах появилось любопытство.
– Ну-у-у… – Я усмехнулась. – Ладно. Лет двадцати пяти. Среднего роста. Короткие, темные волосы, округлые