«Примстились…»
С. Е.
Примстились
свечи в тесной горнице
с оконцами в дремучий сад,
где оправляют крылья горлицы
и гулят с отпеванием в лад.
И запах издали доносится
окровавленного свинца
и пота с ворса переносицы
печоринского жеребца.
Мы земляки не только с самою
родимой Волгой и Окой
с их гаснущею амальгамою,
но вот – и с южнорусской драмою,
её оборванной строкой.
Присовокупь сюда и звёздные
пространства на излёте тьмы
с их обещаньями негрозными,
что скоро будем вместе мы.
С ней как-то связана в подробностях
та в отчем доме в давний день,
считай, во всех стеклянных ёмкостях
густая белая сирень…
За всё, последний друг единственный,
что с детства знаем наизусть,
за свет из наших книг таинственный
я беспокоюсь и страшусь:
сумею вспомнить ли обширную
в совсем-совсем другом краю
земную враз и неотмирную
былую родину свою?
«Прощай, дорогая, настала пора расставанья…»
Прощай, дорогая, настала пора расставанья,
змеиных разводов лепнины вокруг потолка,
душ неискушённых, неутолённых желаний
и розовых пятен на пальцах цветного мелка.
С той самой весны
я тебя и запомнил такою:
из чёрного сада под горку скользила тропа
– к лохматому льду, проходившему по-над рекою,
и падала щедро на нас соляная крупа.
…В мещанском квартале погибших домов деревянных
доныне гуляют в прохладном покое удач
два голубя тучных, бродяжка с серьгой оловянной,
с растительным маслом в причёске проезжий силач.
Ты слышишь,
ты слышишь – то нас призывают с тобою.
Своё промолчала ты, я своё отголосил.
И радужит воздух над коркою берестяною,
ещё догорая в расщелинах бурых осин.
В апрельских ветрах мы на днях растворимся с тобою,
когда забулдыга, на вешнее солнце кривясь
и снежную влагу с тропы загребая полою,
проглотит слюну и почует в себе ипостась.
Да, мы отлучимся, но после своё наверстаем,
неся над землёю в ответ шелестящую весть:
ограбленный дед мой в снегах ярославских окраин
простил
и дозволил всей живности снова расцвесть.
Осень 1978 года
I
…ближе к милому пределу
Бабьего лета отеческий лик.
Штрифель в холщовом кармане.
Красно-зелёный кленовый плавник
поутру выплыл в тумане.
Нищий сидит у церковных ворот
к мелу спиной, подбородком вперёд.
Видят