ее страсти.
В неразделенной любви
есть особенная свобода.
Можешь брать ее с собою
хоть на край земли,
перемещаться
из света в тень и обратно,
и быть абсолютно уверенным
в ее верности.
Делающий добро,
не знает об этом.
Подобное знанье
свело б для него на нет
ценность творимого им.
Большинство благородных поступков
остаются поэтому безымянными.
И слава Богу!
III
Наступит день
Наступит день, обычный день, когда
ты или я – проснемся друг без друга.
Все будет, как вчера, и как всегда,
наш дом и сад, и тихая округа.
На стрелке у слияния двух рек
потоку вслед глядящий человек,
не ведающий дальше ни полшага…
Небурных вод безжалостная тяга.
Куда и для чего они текут?
И для кого их неотступный труд?
В соседнем доме вдруг заплачут дети
и церковь прозвонит им в лад,
никто ему на это не ответит
на всей земле, лишь отведет свой взгляд.
Все прожито, все пережито, ныне
любой счастливый день, как рецидив
иль как кротовый холмик на равнине…
Все пройдено и отдано в архив.
И потому не так уж интересно,
что там в итоге, грош иль золотой,
шагнув за ту черту, где гений места
уже не властен больше над тобой.
«Странствуя…»
Александру Радашкевичу
Странствуя,
ищу себе равных,
безземельных, бездомных,
с молитвами о милосердии,
ищущих
траву раскаяния,
траву прощения…
Да и разве мы безземельны?
Разве земля не готова
принять нас в любое время,
где б мы не оказались?
И разве потом не слетятся пчелы к цветам,
склоненным главами к земле
на наших могилах.
«После всего пережитого никакой усталости…»
После всего пережитого никакой усталости.
Вот теперь бы
в состоянии бодрой мудрости
и начать составлять планы будущего.
Но жизни не нужны моложавые мудрецы.
Ей нужны молодые безумцы.
В парке
В аллеях этих больше я не жду
встреч новых… Божеству воспоминаний
в парк неосуществленных упований
теперь я помолиться прихожу.
Минувшего загадочный излишек.
Напрасных дней бездонная криница.
Хотя бы для того, чтобы услышать
шум ветра в кронах, стоило родиться.
«Я сказал тебе…»
Я сказал тебе:
«Наши деревья стареют,
давай посадим еще одно,
грушу иль вишню,
а