Сразу скажу: Бункер мы недооценили. Нам казалось, что мы быстро пройдем ветвь коридоров, обнаружим несколько новых помещений, хранящих какие-либо запасы еды и вещей на случай катастрофы. Однако за все годы мы не то чтобы не дошли до конца, мы так и не наткнулись ни на один тупик. Коридоры, развилки, повороты, снова развилки – и так до бесконечности. Понятия не имею, кто это построил и с какой целью, но я бы назвал это место “Лабиринт смерти”, потому что, войдя в него, едва ли сумеешь найти отсюда выход. Чтобы хоть как-то ориентироваться, мы рисуем карту и оставляем пометки на стенах, которые помогают не сбиться с пути. Иногда нам попадаются странные предметы, типа складного ножа или блокнота с записями. Чьи они мы так и не узнали, но стало совершенно ясно, что кто-то тут уже был до нас. А может, блуждает в мрачных лабиринтах до сих пор, потеряв имя и тень.
Мы идем где-то под северо-западной частью Города. Я считаю шаги, чтобы примерно определить длину коридора и отметить это расстояние на карте. Пит плетется справа, держит фонарик. Его рюкзак бренчит и плюхает. Меня раздражает весь этот шум, который подхватывается стенами и эхом уносится вдаль в бесконечную кроличью нору.
– Зачем ты вечно таскаешь с собой это барахло? – ворчу я.
– Если мы вдруг заблудимся, не проси поделиться едой и не подсаживайся к моему костру! – шипит он на меня, как разъяренная росомаха.
Пит безнадежен. Невозможно ему что-то доказать или переубедить. Если он вбил что-то себе в голову, то проще это принять. Ни в коем случае не спорить. Спорить он может до бесконечности. Если у него закончатся доводы, он выдумает новые. Как-то раз я проснулся от того, что он ворвался в мою комнату и начал с жаром что-то доказывать, подняв тему, о которой мы спорили две недели назад. В тот день он хорошо запомнил одну вещь – длину моих ног. Сразу после того, как я, не вставая, впечатал его в стенку напротив кровати. Между прочим, перед этим я слушал его пламенную речь, сдобренную нелепыми аргументами и выдуманными фактами минут десять, накрыв голову подушкой. Только потом не выдержал. Не представляю, что будет, когда он переберется к нам окончательно.
– Эй, что это?!
Пит направляет фонарик вниз, на полу что-то ярко отблескивает.
Мы подходим ближе и видим аккуратно разложенные наручные часы. Кожаный ремешок на краях протерся, механизм заводной, но, как ни странно, часы еще работают и, готов спорить, показывают правильное время. Не понятно оставили их тут недавно или уже очень давно. Неужели кто-то ходит сюда и подкручивает пружину? Еще одной чертовщиной больше! На металлической спинке гравировка: «К.М.» Кто этот загадочный К. М.? Откуда он здесь взялся? Как сюда попал? Как долго пробыл тут?
– Слушай, – говорит Пит, прерывая мои размышления. – А если он до